Он потер затылок:

– Вам так и не принесли ужин из большого дома.

– Знаю. – Она откашлялась. – Не возражаете, если я схожу проверю?

– Да, все в порядке. Если захотите поесть там, оставайтесь.

– Хорошо. – Тори развернулась и практически выбежала через парадную дверь.

Чанс потер лицо ладонью. Для того чтобы держать себя в руках при няне, вовсе не нужен был план о месте женщин в его жизни. Достаточно вспомнить, как плохо закончились его последние отношения. Боль от осознания, что его использовали. Боль от того, что Лилия не хотела иметь ничего общего с их детьми. Она принесла ему только беды и драму.

Он нахмурился. Наверное, поэтому его так тянуло к Тори. Она была противоположностью Лилии: милая, ласковая и добрая с детьми, она не приносила никаких драм.

Но после Лилии отношения не стоили риска; будь даже Тори его суженой, он не стал бы отказываться от спокойной жизни. А интрижка с няней точно превратится в драму.

Ему хватило драм с Лилией. Больше не надо.

На следующее утро Тори принесла обоих малышей в кухню. Она усадила их в кресла и принялась готовить кашу.

– Итак, все спали хорошо.

Синди захихикала, а Сэм издал крик.

– Эй, эй, Сэмми! Я понимаю, ты хочешь есть. И я тороплюсь. Но я тут одна, так что придется потерпеть.

Она поставила на стол две миски.

– Ладно, сейчас мы с вами наедине, так что все должны вести себя как следует.

Сэм взвизгнул.

– Ты не слышал, что я сказала? Надо хорошо себя вести. Ваш папа измучился, так что дадим ему поспать.

Она положила ложечку каши Сэму в рот, и он похлопал губами в невинном удовольствии. Тори засмеялась: ей хотелось ущипнуть его за пухлую щечку. Вместо этого она дала ложечку каши Синди.

Чанс лениво потянулся, просыпаясь. Спина у него не болела. Голова была ясной. И мышцы расслабились. Он был полон энергии. Он сел в кровати и взглянул на часы. Почти девять! Дети! Почему они не плачут?

Он выбрался из-под тонкой простыни и увидел синие занавеси на большом окне. Он был не у себя дома, а в коттедже при особняке матери. И ему не пришлось вставать к близнецам посреди ночи, потому что теперь у них есть няня.

Благословенная няня.

Была бы благословенной, если бы не была такой красивой.

Он потер лицо, напомнил себе, что Тори – наемная работница, которую он хочет оставить, и отправился в ванную. Дети не плакали, а у Чанса была назначена встреча, так что он забрался в душ.

В одиночестве. Без детей, сидящих перед стеклянной дверью душевой кабинки. Хотя бы ради этого он мог держать свои гормоны в узде в присутствии няни. Вчера перед сном он понял, что проблема не в Тори. Она ничего не сделала. Напротив, своим поведением в магазине она продемонстрировала, что не заинтересована во флирте.

Так что это он должен держать себя в руках. Ничего сложного. Он уже пятнадцать месяцев игнорирует женщин.

Чанс надел брюки, белую рубашку и галстук и вышел через гостиную в кухню. Тори усадила близнецов в креслица и кормила их по очереди. От того, что ее каштановые волосы были собраны в хвост, она выглядела лет на двадцать, но мешковатые джинсы и блузка прятали все изгибы тела.

И все равно при виде Тори у Чанса забилось сердце.

– Доброе утро, – улыбнулась она и смерила его взглядом с ног до головы. – Ого, какой красавец.

У него пересохло во рту. Он попытался поздороваться, но слова прозвучали невнятно.

– Кофе готов, – сказала Тори.

– Отлично. – Он подошел к кофеварке, отчитывая себя за глупое поведение.

Да, она хорошенькая. И да, он давно не смотрел на женщин всерьез, или женщины не смотрели на него. Но ее одежда не была рассчитана на то, чтобы привлекать внимание, а похвала была всего лишь дружеским замечанием.