***

Алан

Её взгляды: колкие, дикие, собственнические. Словно я принадлежу ей. И, сука, так оно и есть. Целую другую, представляя её. Она смотрит, а по коже электрические разряды. Только от долбаных взглядов! Даже прикрываясь отцом, девушка не теряла меня из поля зрения. Создавала видимость того, что ей плевать. Позволяла старому хрену пихать в себя язык. Как же мне хотелось разбить в кровь его надменную рожу, так чтобы он захлебнулся тем, чем меня попрекал. Не нравилось Володе, что передал гены такому никчемному существу. Считал, видимо, что во всем виновата мать и её кровь гнилая. Рассчитывает с Алисой исправить этот промах и настругать других, более подходящих отпрысков. Только не понимает урод, что Мандаринка не его и никогда ей не станет. Когда все вскроется, то будет считать ее еще большим отребьем, чем меня. Пусть будет так. Пусть держится от моей женщины как можно дальше.

Пока же, публично демонстрирует права хозяина. И эта, как последняя бл*дь, готова отдаться ему посреди зала. Плевать ей на то, что все глаза устремлены на них, плевать на то, что я прямо сейчас могу окончить этот спектакль. Злость распирает меня, выворачивает кости, тянет жилы. Внутри все пылает и требует выхода неконтролируемая стихия. Хочется сделать ей больно, чтобы мучилась и страдала сильнее меня. Чтобы сдохнуть от боли мечтала.

Сам же в это время целую дешевку, которую Алиса называет подругой, и не чувствую совершенно ничего кроме отвращения. Запах её приторный, удушливый, тело слишком сухое и липкое и язык чрезмерно слюнявый и настырный. Все не то. Но чувствую, как по мне прошелся взор кристально - чистых голубых глаз и представляю их обладательницу в своих руках. Реакция тела не заставляет себя ждать и это очень радует мою напарницу.

Внезапно все обрывается. Блондинка продолжает виснуть на мне, целует шею и трется животом через ткань вечерних брюк о возбужденный член. Оглядываю зал и не вижу копны огненных волос. Отцепляю впившиеся в плечи пальцы.

— Что такое, милый? — щебечет девушка. — Мы уходим? — в голосе слышится надежда.

Мне плевать на ее лепет. Не вижу Алису. От лица отхлынула кровь и кажется замерло сердце. Огляделся, осматривая гостей, когда заметил у самого выхода мелькнувший подол красного платья, а затем и рыжую макушку.

— Алан, ты куда? — неслось мне вслед.

Игнорируя девушку, журналистов и всех тех, кто пытался со мной поздороваться и зависит беседу, прокладывал себе путь за беглянкой. Выскочил из банкетного зала в то время когда двери лифта отрезали от меня Мандаринку. Пару мгновений и она ускользнет. Успел засунуть ногу между серебряных створок. Глаза Алисы широко распахнулись. Испуганно смотрела на меня, выпрямившись и приготовившись дать отпор. Шел к ней, как заколдованный. Услышал шаги за спиной, кто-то пытался протиснуться следом.

— Лифт занят, — рявкнул наглецу, наплевав на последствия.

Мне нужна эта девушка напротив. Глаза ее колдовские неестественно голубого цвета, вышибли напрочь все доводы против того, чтобы не трогать ее, дать время прийти самой. Эти игры стерли границы. Не мог больше делить ее с другим. Заберу немедленно и будь что будет. Губы ее алые манили, требовали прикоснуться к ним, всосать и смаковать. Вид взволнованный, быстро бьющаяся жилка на тонкой шее, ноздри глубоко втягивающие воздух и взор блестящий, внимательный, словно она уже смирилась с неминуемым, ждала этого. Несколько шагов и меня повело от легкого аромата миндаля и ванили, окутавшим меня, дурманя, заглушая последние доводы разума.