– М-да-а… – Петрик пнул ногой камень, и тот, подпрыгивая, покатился по улице. – И, вместо того чтобы ловить чудовище, мы должны торчать в «Румяной булке».

– Пришли, – сообщила Лёля и остановилась перед входом в кофейню.

На круглой вывеске красовался внушительных размеров крендель, а в витрине, подсвеченной множеством лампочек, выстроились рядами всевозможные рогалики, пирожные и слойки. Друзья немного приободрились, увидев, что из больших окон льется уютный свет и за столиками уже завтракают первые посетители. Петрик открыл дверь и пропустил Лёлю вперед, а потом протиснулся за ней.

Воспитанные люди не подслушивают, но ведь они и окна обычно не разбивают. А если долго и упорно мыть посуду, можно рано или поздно напасть на след чудовища.

В светлом, полном умопомрачительных ароматов зале кофейни похрустывали свежие круассаны и шуршали набитые слойками бумажные пакеты. Но Лёля и Петрик не разламывали нежный бисквит, не вылавливали зефирки из густого какао, не сворачивали кораблики и розочки из нарядных красных салфеток. Друзья стояли на кухне, тоскливо оглядывая колонну из немытых чашек и пол, усыпанный мукой и крошками.

– Я-то думал, мы будем помогать печь какие-нибудь вкусности. Месить тесто, размазывать крем и все в этом духе… – Петрик был страшно разочарован.

– А я была бы не прочь укладывать булочки и пирожные в красивые коробки и перевязывать их лентами… – вздохнула Лёля и потянулась за фартуком. Потом она заколола на затылке длинные волосы и, засучив рукава свитера, приступила к штурму посудной горы. – Не стой столбом, Петрик! – бросила она через плечо. – Ты же не хочешь провести здесь все утро.

Мальчик нехотя взялся за стоявшую в углу щетку и принялся печально возить ею по полу.

Кухню отделяла от основного зала кафе тонкая раздвижная перегородка, и до друзей то и дело долетали обрывки разговоров. Два мужских голоса – наверняка это был кто-то из рыбаков – спорили за ближайшим столиком:

– Ты думаешь, я поверю в твои россказни? Не на того напал.

– Ей-богу, я ее видел этими самыми глазами, вот как тебя сейчас! Хвост, чешуя, волосы – будто зеленая тина.

– Еще скажи, что она пела сладким голосом и звала тебя в подводное царство. Ну откуда у нас в бухте русалки?

– Помнишь девчонку из нашей школы – бледную, долговязую? Ту, которую прозвали злюкой и обходили стороной. Она тогда на каникулах пошла купаться и того… Утопла. И я вот подумал – вдруг это она и есть? Похожа, так что страх берет.

– Ну и любитель ты небылицы рассказывать. Это ж надо такое выдумать!

Петрик перестал скрести щеткой по полу и прислушался, вытянув шею.

– Ребята из класса тоже как-то рассказывали, что видели у Левого рога настоящую русалку, – доверительно сообщил он. – Вот бы посмотреть!

– Пф! – фыркнула Лёля, не отрываясь от мытья посуды. – Нашел кому верить! Подметай и не отвлекайся на всякие глупости.

– И ничего не глупости, – проворчал Петрик, – посмотрим, как ты заговоришь, когда русалка летом схватит тебя за лодыжку!

Лёля ничего на это не ответила – только сдула упавшую на лоб перламутровую прядь. Шумела вода, девочка была по локоть в душистой мыльной пене, и башня из белых, с красной эмблемой чашек и блюдец стремительно уменьшалась. Петрик тяжело вздохнул и продолжил гонять из стороны в сторону хлебные крошки и другой мелкий мусор.

– …Да-да, это я. Кто же еще? – вдруг спросил резкий мужской голос с непонятным акцентом.

Петрик невольно прислушался, стараясь понять, откуда доносится звук. Кто-то высоченный прислонился к перегородке с другой стороны и тут же отпрянул.