Семен Семенович лениво повел плечами, всем своим видом показывая, что иначе он написать и не может. В продолжение отметил, что собирается опубликовать книгу, сведя все заметки воедино.

– Не сомневаюсь, выйдет здорово. – Хлебников салфеткой стер с усов сбитые сливки. – Уж зная вас… А что вы там говорите Порт-Артур?

– Очень сильно прибавил, – отвечал Цибулевич-Панченко.

– Морские батареи или сухопутные форты? – быстро осведомился ротмистр. – Или… все уже почти отстроили?

– Да это… – махнул рукой собеседник. – Я вас умоляю! На большинстве военных объектов там еще и конь не валялся.

Хлебников едва заметно усмехнулся.

– Но сам город! – продолжал Цибулевич-Панченко. – Вы не представляете, ротмистр. Это уголок Европы на краю света! А по соседству на Ляодуне город Дальний! Это же наши экономические ворота на востоке. Пристани, склады, пакгаузы, все коммуникации. Дальний в короткий срок стал первоклассным коммерческим портом. Мы еще раскачаем железную дорогу, которую вы так доблестно защищаете.

Ротмистр охотно покивал.

– Вы представляете, в Порт-Артуре будет трамвай ходить! – Семен Семенович заметно оживился.

Хлебников вздернул бровь. Его это искренне удивило.

– Да у нас в Петербурге трамвая нет, – покачал головой ротмистр. – Конка в Артуре…

– Да какая конка! – воскликнул Семен Семенович. – Настоящий электрический трамвай. Как в Киеве. Будет электрическое освещение улиц, крытые павильоны для пассажиров, вагоны двух классов, да еще китайский вагон. Купец первой гильдии Моисей Акимович Гинзбург проект осуществляет. Говорят, – Цибулевич-Панченко чуть понизил голос, – говорят, у самого Шишкина по конкурсу выиграл.

Допивая кофе, Хлебников рассказал, как возвращался вместе с Шишкиным на «Валахии» из Гамбурга. Журналист заинтересовался фигурой магната вблизи.

– Он без лишних церемоний, – охарактеризовал Шишкина ротмистр, – очень приятный собеседник.

Вынул часы, откинул крышку циферблата:

– Извините, Семен Семенович. Служба. Необходимо явиться…

– Понимаю, – остановил ротмистра Цибулевич-Панченко. – Я обычно обедаю в «Палкине». Всегда буду рад, если вы ко мне сможете присоединиться.

– Благодарю. – Хлебников поднялся. Улыбнулся. – Я еще некоторое время буду болтаться между колесницей на Дворцовой и съемной квартирой. Взял, знаете ли, меблированные комнаты на Лиговке… До окончательного излечения. Далековато, но… Ничего-ничего! Затем, надеюсь, вернусь в полк. Полагаю, Семен Семенович, у меня будет возможность угостить обедом вас?

– Считайте, что договорились.

Второе совещание в Гатчине проходило поздно вечером 23 июля 1903 года. Николай только что прибыл из Царского Села. Эти три дня он провел с семьей. Выглядел спокойным, отдохнувшим. Государственными делами занимался менее обычного. Махина имперской управленческой машины вращалась согласно заведенным распорядкам. Несколько раз в Царское с докладами приезжали министры. Несколько раз к начальнику канцелярии Министерства императорского двора генерал-лейтенанту Мосолову прибывали фельдъегери с пакетами. Иногда их отпускали тут же. Иногда им приходилось подолгу ждать на удобных кожаных креслах в приемной. Мосолов выходил от императора, выносил запечатанные сургучом конверты. Получая их, фельдъегери исчезали так же неприметно, как и появлялись. В общем, с виду все шло своим чередом.

Этим вечером в приемной гатчинского кабинета императора дожидались несколько виднейших персон из числа военно-морского руководства. Все при папках невероятных размеров. Преобладали военные моряки – адмиралы Макаров, Рожественский, Скрыдлов, Фелькерзам. И лишь последним, приехавшим прямо перед царем, был военный министр генерал Куропаткин. И все. Никаких адъютантов. В Гатчину все прибыль врозь.