Меня трясло от волнения. Я никогда в жизни не делала ничего подобного. То есть ухаживать за детьми я, разумеется, умела. Ведь я занималась этим почти десять лет, хотя больше в детских садах, а не в семьях.

Дело в другом. Я не привыкла рисковать. Сколько себя помню, всегда опасалась потерпеть неудачу. Я безумно желала этой поездки и в то же время смертельно боялась того, что она принесет.

Как назло, поезд опаздывал, и дорога до Эдинбурга заняла не четыре с половиной часа, согласно расписанию, а почти шесть. Когда я выбралась из поезда на вокзале Уэверли, с трудом волоча затекшие ноги, выяснилось, что я безнадежно опоздала на следующий. К счастью, в Карнбридж шел еще один поезд, в ожидании которого я отправила миссис Элинкорт сообщение с многословными извинениями и предупреждением о задержке.

Наконец он прибыл – старенький и невзрачный, совсем непохожий на просторный современный «Интерсити», доставивший меня в Эдинбург.

Я устроилась у окна. Поезд мчал меня на север, расстилавшиеся за стеклом зеленые поля сменились дымчато-голубыми и лиловыми вересковыми пустошами, за которыми поднимались покатые вершины гор, и с каждой станцией картина становилась все более темной и торжественной. Это было так красиво, что я забыла о своем раздражении.

Вид величественных холмов вдали настроил меня на философский лад. Мандраж прошел, я расслабилась, и… не знаю, как вам объяснить, мистер Рэксем… у меня словно появилась надежда. Надежда, что моя жизнь изменится.

Мы проезжали станции со смутно знакомыми названиями: Перт, Питлохри, Авимор, а небо за окном становилось все темнее. Наконец я услышала: «Следующая остановка – Карнбридж», поезд замедлил ход и остановился. Я вышла на платформу, сама не своя от волнения. Что дальше?

Миссис Элинкорт написала, что меня кто-нибудь встретит. Что это значит? Такси? Человек с табличкой, на которой написано мое имя?

Пройдя вслед за группкой путешественников к выходу, я в нерешительности топталась на месте. Немногочисленные пассажиры поспешили к автомобилям встречающих друзей и родных, а я стояла с тяжелым чемоданом у ног, мрачно рассматривая пустеющий перрон. Сумерки переросли в темноту, и мой оптимизм начал испаряться. Что, если миссис Элинкорт не получила мое сообщение? Она не ответила. Возможно, вызванное заранее такси не дождалось, и они решили, что я не приеду.

Меня вновь охватила тревога.

Было начало июня, но после лондонской летней духоты вечерний воздух оказался неожиданно прохладным. Со стороны гор налетали порывы холодного ветра, и я, поежившись, теснее запахнула тонкое пальто.

Страшно хотелось курить, однако я знала по опыту, что появляться на собеседовании, благоухая сигаретным дымом, – не лучшее начало. Я посмотрела на телефон. Поезд пришел вовремя – то есть точно в то время, которое я указала в сообщении миссис Элинкорт. Я подумала, что надо выждать пять минут вежливости и позвонить ей. Время истекло, однако я решила подождать еще немножко. Не хотелось производить плохое впечатление и надоедать людям: мало ли, вдруг застряли в пробке.

Прошло еще пять минут. Я начала рыться в сумке, чтобы достать распечатанное письмо, и вдруг заметила идущего в моем направлении мужчину с руками в карманах. Он подошел ближе, и наши взгляды встретились. Волнение не помешало мне заметить, что молодой человек высок, строен и чрезвычайно симпатичен, несмотря на трехдневную небритость и спутанные темные волосы.

Поравнявшись со мной, незнакомец вытащил руки из карманов, и я заметила, что они испачканы, как будто он возился с землей или машинным маслом и вымыл их второпях. На нем был рабочий комбинезон, и я подумала, что это какой-нибудь стрелочник, однако мужчина неожиданно ко мне обратился: