– Твой выбор меня немного удивляет. – Фелан в свою очередь посмотрел в ту сторону, где только самый острый взгляд еще мог различить крохотную точку. – Кошка – не лучшая пара для волка.

– Смею тебе напомнить, что ты тоже из кошачьей породы, – с сарказмом отозвался Норберг. – А тебя я терплю уже долгие-долгие годы. Чем тяжелее задача – тем интереснее ее решать. Я приручу ее, братец. Уж будь в этом уверен.

– Да я даже не сомневался. – Фелан ободряюще хлопнул Норберга по плечу. Полюбопытствовал: – Значит, Алекса Врейн, в девичестве Гриан, решительно и бесповоротно осталась в прошлом?

Лицо Норберга на миг омрачилось, будто на солнце набежала тень. Но почти сразу он с усилием улыбнулся.

– Даже самому верному волку надоедает верить в чудо, – ответил негромко. – Прошло слишком много лет с нашей последней встречи. Что еще, как не ласковое кошачье мурлыканье, способно исцелить израненное сердце?

– Только не забудь, что у кошек имеются и острые коготки, которые способны изодрать в клочья не только тело, но и душу, – напомнил Фелан. – А у этой милашки непростой характер. Вспомни беднягу Ашера, которому отныне придется позабыть о радостях плотской любви.

Норберг пожал плечами и наконец-таки отвернулся от окна, окончательно потеряв из вида убегающую кошку.

– К такой схватке я буду готов, – твердо проговорил он. – Для этой кошки у меня найдется поводок.

– Самое главное, чтобы не вышло наоборот, – прозорливо заметил Фелан.

Однако Норберг предпочел сделать вид, что не услышал слова брата.

Я резко распахнула глаза. Тупо уставилась в окружающую тьму, силясь понять, где я и что со мной.

Затылок раскалывался от боли. На губах чувствовался солоноватый привкус крови. Я провела по ним языком и скривилась. Разбиты. Такое чувство, будто кто-то хорошенько приложил меня лицом о землю.

Затем я осознала, что почти не чувствую собственных конечностей. Руки были прикованы высоко над моей головой, щиколотки холодила сталь прочных оков. Я стояла босая на ледяном каменном полу. Вместо одежды – легкая ночная рубашка. Странно, последнее, что я помнила – как отправилась спать. Вот я поднялась по лестнице на второй этаж, вот подошла к кровати. На небольшом столике рядом с нею стоял мой привычный бокал с горячим вином, которое я предпочитала пить для крепкого сна. Но на этот раз я далеко не сразу взяла его в руки. Меня тревожил какой-то слабый, почти неуловимый запах. Почему-то стало не по себе. Но затем я все-таки сделала глоток, убедив себя в том, что опасаться нечего. Я уже пила сегодня из этой бутылки. И ничего страшного не произошло. Вино осело необычной горечью на кончике языка. А дальше? Что же было дальше?

Нет, вроде бы я не допила его. Спину словно обожгло от чувства опасности, я резко развернулась… И все утонуло в черноте небытия.

Что же со мной случилось? Ничего не помню!

Я попыталась призвать на помощь зрение кошки, надеясь, что это позволит мне оценить положение, в которое угодила. И тут же глухо застонала.

Вокруг головы словно сжался пылающий огненный обруч. Приступ был настолько мучительным, что к горлу подкатил сухой рвотный позыв. Я закашлялась и почти потеряла сознание.

Но, увы, темное благословенное небытие не торопилось принимать меня в свои ласковые объятия, в которых я сумела бы забыть о страданиях.

Спустя некоторое время боль схлынула. Нет, она не исчезла полностью, лишь затаилась в глубине глаз, изредка отдаваясь в плечах, которые и без того ныли, потому что руки были жестоко вывернуты. Но, по крайней мере, я получила возможность размышлять.