– И закрою, – кивнул Нахабин.

И ведь закрыл. Даже наручники надел, хотя не имел, в общем-то, права.

Альберта доставили в отделение, поместили в «обезьянник», часа через четыре появилась Алешина, и его выдернули на допрос.

– Ваша версия подтвердилась, гражданин Чистов, – сказала следователь, изо всех сил стараясь казаться строгой.

Она же официальное лицо, представитель закона, мягкий голос, красота и нежность скорее минус для нее, чем плюс. А голос у нее приятный, с чувственной «шелестинкой», которую она пыталась затушевать грубыми нотками. Но получалось плохо.

– Гражданина Чернова действительно ограбили. И его… э-э, спутница жизни действительно погибла до того, как упала с лестницы. И картину подменили.

– Очень дорогую картину, – уточнил Альберт. – Если из-за нее троих уже убили.

– Да, пожалуй.

– И еще могут убить, – предупредил он. – Вас, например. Если вы будете рыть в этом направлении.

– Вы меня от этого предостерегаете? – Алешина обличительно глянула на него.

– Я не знаю, кто за всем этим стоит. Но это очень крутая фигура, не каждый отважится пойти против Юрия Витальевича Чернова. – А этот отважился… Но мы его найдем.

Молодая она еще, тридцати точно нет. Натура, в общем-то, романтическая, воспитанная на вере в торжество добра над злом, но духом не очень сильная. Погоны надела, чтобы убедить себя и других в обратном, работа в прокуратуре для нее как испытание воли, проверка силы воли, а потом уже карьера, хотя и это не на последнем месте. Но на первом – все-таки испытание. Чтобы убедить себя. И всех. А в частности кое-кого… Альберт смотрел на девушку ненавязчиво, но внимательно, искал, замечал, находил… Вряд ли она хотела заявить о себе парню. Скорее, родителям. По большей части отцу… Возможно, он у нее тоже мент.

А может, Алешина стала служить назло родителям. Хотя вряд ли. Не тот у нее характер, чтобы назло… Впрочем, Альберт мог и ошибаться. Он, в конце концов, далеко не экстрасенс.

– Мы?

– Я на стороне Чернова Юрия Витальевича. Заявляю, подтверждаю и настаиваю.

– Давно вы его знаете?

– Пять лет. Срок вместе отбывали, сошлись. На почве личных интересов.

– И какие это, хотелось бы знать, интересы? – усмехнулась Алешина.

– Плохие интересы. Для нормальных людей плохие интересы. А для плохих людей нормальные.

– Вы плохой человек?

– Я нормальный плохой человек, – не моргнув глазом ответил Альберт.

И на Алешину он смотрел, взглядом потихоньку навязывая ей свою волю. Не подчиняя, а просто навязывая. Умел он так смотреть на людей, не всегда этим пользовался, но сейчас самое время.

– Даже так?

– Со мной можно иметь дело.

– А я собираюсь иметь с вами дело?

– Нет, конечно. Но мне нужен результат. Нужно знать, кто пытался обокрасть моего босса. И я буду работать на этот результат. И вы тоже, хотите вы того или нет, – улыбнулся Альберт.

– То есть наши интересы совпадают?

Алешина, казалось, уже ощущала его влияние, но противилась навязываемой ей воле. И всегда будет противиться, потому что при погонах. Потому что девушка с каким-никаким, а характером. И мент по жизни. С Альбертом ей не по пути, и она четко это знает. И всегда будет знать. Впрочем, он и не претендовал на ее душу. Хотя и хотелось бы заполучить ее тело. Девять лет без женщины, крышу снести может.

– Вдруг мы сможем помочь друг другу? – пожал плечами Альберт.

– Это вряд ли.

– Не буду настаивать.

– Я вам даже больше скажу: работать на ре-зультат вы, гражданин Чистов, не будете. По крайней мере, два дня.

Алешина улыбнулась ему почти ласково. И нежным своим решением отправила его в изолятор временного содержания. На двое суток, для выяснения обстоятельств. И ночью в камеру к нему не пришла.