Сглотнув, я замялась, не зная, как начать, а потом выдала все сразу, как обычно делала, когда терялась:

– Я беременна. Срок пять недель. Если сделаю аборт, то никогда не смогу иметь детей.

Мать резко повернулась ко мне и, прищурившись, резко подняла руку, как будто желая со своего места ударить по затылку, и прошипела:

– Ты… Да как ты могла? Ты же знаешь, как мы живем?! В нищете! Ты что, не видишь как нам тяжело? Чем думала, когда ноги раздвигала?

Обняв себя за плечи и, сглотнув, чтобы промочить сухое горло, произнесла:

– Так получилось…

– Получилось, – с ненавистью повторила она мои слова. Потом отвернувшись, села прямо, и начала раскачиваться взад-вперед, о чем-то думая, при этом хмуря густые брови и морщинистый лоб.

Чувствовала себя в этот момент ужасно. Понимала, что виновата, но сейчас мне нужен был совет. Очень.

– А может так будет и лучше, – вдруг задумчиво сказала мама, продолжая раскачиваться на кресле, отчего оно скрипело, не выдерживая большого веса. Раньше она пыталась бороться с лишним весом, а потом плюнула, и уже десять лет весила за сто килограммов, не обращая внимания на советы врачей, махая рукой на их предупреждения. «С генетикой не поспоришь!» – всегда говорила она, наворачивая любимые макароны, которых у нас было припасено на несколько лет вперед. Зарплату в одно время не выдавали, поэтому мать выбрала ее макаронными изделиями, забивая кухню и чулан.

– Что… хорошо? – уточнила, не представляя, что она имеет в виду. Я никогда не знала, о чем она думает. Чтобы быть в курсе о том, что твориться у нее в голове, нужно хотя бы общаться как мать с дочерью, но, к сожалению, между нами такого не было.

– Ну… – задумчиво протянула она, а потом выдала: – Хорошо, что ты больше не сможешь родить. Сделаешь аборт, а потом не нужно волноваться, что опять залетишь. Гуляй в свое удовольствие. Что тут думать. Бедноту что ли рожать? Не будь глупой, и сделай все правильно. Насколько я знаю, бесплатные аборты можно делать до трех месяцев. Так что это твой вариант. Как пройдут праздники, иди, сдавай анализы и избавляйся от зародыша. Как-нибудь обойдемся без лишних ртов.

Изложив свою точку зрения, она с довольным лицом посмотрела на меня.

– И не смей тут ныть! – пригрозила она – Как нагуляла, так и избавишься. За все нужно платить. А если надумаешь рожать, я прописывать никого не буду. Квартира моя. Еще дополнительных расходов на коммунальные услуги только не хватало. Вон, Витулина сказала, что опять поднимут цену на воду. Хоть не мойся совсем.

Вот и поговорили. Хотя… А на что я надеялась? На то, что скажет: «Оставляй, что-нибудь придумаем!»? Нет. Глупо. С разочарованием, и какой-то обреченностью сидела и ничего не видела перед собой. Было очень больно слышать такие слова от самого родного человека. Чувствуя себя ненужной и ничтожной, хотелось разреветься в голос, да только слез не было. Очевидно, за вчерашний день я выплакала их все.

– И еще, – встрепенулась мать. – Я тут шишку какую-то на ноге заметила. Скорее всего, нужно в больницу обратиться, а то совсем тяжело ходить стало. Думаю, на такси поедем. Так что премию твою на мое обследование пустим, а не на мясо, как хотела. И без него обойдемся.

Кивнув, медленно поднялась, и не спеша направилась на кухню. Прислонившись к стене, смотрела в окно на людей, что с веселым настроением с огромными пакетами, а кто и с елками, бегут домой, боясь опоздать на праздник. Сегодня же наступает Новый год, а для большинства это один из главных праздников в году. По пути прохожие поздравляли друг друга, смеялись, кто уже был навеселе, как, например, дядя Толя, наш дворник, со своим постоянным собутыльником Вовчиком. Они сидели на детской карусели и выпивали водочку, занюхивая еловой веткой. Наши окна как раз выходили во двор, и мне очень хорошо было их видно.