– Прекрати, Ник, ты же знаешь, что это неправда.

– Знаю, но всё равно неприятно.

– Возможно, ты его неправильно поняла, такое тоже случается. Скажи, а на Земле у тебя разве нет поклонников?

– Нет, – с досадой выдохнула я. – Там меня никто не ждет, кроме работы и родителей. Но на Земле мне было лучше, чем на Ауре, – разоткровенничалась я.

– А здесь что не так? На Ауре ты обрела магический дар…

– Обрела. И тут же оказалась на дне своего личного кризиса, Кэт. Я не просила ни о каком даре, я сюда пришла всего лишь на экскурсию, а теперь я должна заниматься чёрт знает чем, чтобы остановить чёрт знает что, понимаешь?

– Поразительная формулировка, – фыркнула подруга.

– Сама в шоке, как я иногда умею сказать, нарочно не придумаешь, – с улыбкой согласилась я.

– Надеюсь, что всё вскоре наладится.

– Надежда – страшная штука. На Земле провели опыт с крысами – запустили их в воду, и те через пятнадцать минут начали тонуть. Их вытащили, а через несколько минут снова опустили в воду. Как ты думаешь, сколько они продержались?

От выпитого приятно зашумело в голове, воспоминания лились рекой, и беседа становилась оживленней.

– Не знаю… так же пятнадцать минут? – предположила она.

– А вот и не угадала. Они продержались шестьдесят часов! Часов, не минут! Представляешь? Надежда на то, что их снова вытащат из воды, заставила столько продержаться. Это были крысы, Кэт, а теперь представь, что надежда способна сделать с человеком. С одной стороны – это хороший стимул, но с другой – может обернуться полнейшим разочарованием.

– Не очаровывайся, не ожидай, чтобы потом не разочаровываться, – с умным видом изрекла подруга, а потом смутилась, опустила глаза и горько усмехнулась. – Хотя, о чём я? Если бы я следовала всем своим советам, то не сидела бы, как и ты, на дне своего личного кризиса.

– Опять ты о своем докторе? Кстати, ты мне вовремя напомнила, я кое-что должна тебе рассказать, – оживилась я. – Недавно я была в баре с ребятами, Лео тоже там был. Так вот, у нас зашел разговор о Лове, и теперь я точно знаю, почему он тебя избегает.

– И почему же?

– Он боится влюбиться и привязаться к тебе, а потом случайно встретить свою истинную пару. Не хочет никому разбивать сердце.

Кэтти молчала, пытаясь осознать услышанное, а потом тихо спросила:

– А если он уже это сделал? Как мне теперь быть, Ник?

– Радоваться, что он сам отсеялся. Вы даже ни разу не поцеловались! – возмутилась я. – Или ты хочешь окунуться в любовь с человеком, который ни в чём не уверен? А потом через год или два он встретит свою долгожданную пару, придет к тебе и скажет: «Прости, мы не созданы друг для друга». Вот тогда он действительно разобьет тебе сердце, а сейчас не говори чепухи.

– Через месяц бал…

– Ой, вот только не надо снова включать до тошноты заезженную пластинку! – перебила я. – Хотела пойти с Лео, а пойдешь со мной, поняла?

– Поняла, – грустно вздохнула она.

– Платья куплены, осталось дождаться праздника и вперед.

– Угу. И всё-таки, что мне с ним делать?

– Оставить в покое и заняться собой. В хорошем плане – не становиться холодной стервой, ведь это другая крайность, но уверенно заниматься собой. Он – лишь один из мужчин в твоей жизни, а не свет в оконце.

Кэтти задумалась, а потом ее явно посетила какая-то гениальная идея, я практически увидела, как над ее головой загорелась лампочка.

– У меня есть другая мысль, – она хлопнула ладонью по столу, будто вынесла окончательный приговор.

– Какая? – осторожно уточнила я.

– Я долго думала над этим, и сейчас приняла окончательное решение, поехали, – уверенно заявила она.