Постучавшись в приоткрытую дверь, я зашла внутрь:

– Добрый день! Меня зовут Ланабэль Вирс. Меня прислал ректор Игринг, – оглядываясь по сторонам, громко произнесла я, стараясь привлечь внимание. Но вокруг было тихо. Как в склепе. И так же прохладно. Отчего я даже поежилась.

Пройдя дальше по коридору, заглядывая за каждую дверь лечебницы, обнаруживая там только пустые койки, я добрела до самого конца.

– Здравствуйте! – в очередной, раз уже в двадцатый, поздоровалась и постучалась я.

Не дождавшись ответа, дернула за ручку и замерла на пороге. В этой комнате не было пусто – наоборот. Всё тут было заставлено стеллажами, коробками, шкафчиками, везде стояли баночки, колбочки, пузыречки с разноцветными жидкостями, сухими порошками. На дальней стене висели многочисленные пучки душистых трав.

От многообразия запахов и их концентрации в помещении мне ненадолго стало дурно и закружилась голова, поэтому пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.

Подивившись тому, что в коридоре я эти запахи вообще не почувствовала, сделала робкий шаг внутрь, к узкому проходу между стеллажей с лекарствами, и, тактично покашливая, крикнула:

– Простите! Тут есть кто-нибудь?!

– Чё разоралась? – прозвучал откуда-то недовольный, хрипловатый женский голос. – Если бы никого тут не было, разве бы кто-то ответил?.. Вот молодежь нынче пошла. Туповатая…

Мне стало обидно, хотя определенная логика в части замечания женщины присутствовала.

– Простите, – я осторожно, боясь задеть стеклянные банки, втиснулась в проход и медленно побрела вдоль стеллажей, – меня зовут Ланабель Вирс, я…

– Да знаю я, кто ты! – оборвав меня, женщина зевнула. – Кроме тебя ко мне никого и не присылали… Хр-р-р…

Добредя до конца комнаты, я наконец увидела свою собеседницу. Сухонькая дама в белой мантии со знаком Покровителя целителей на спине лежала лицом на столе. Точнее, на кипе бумаг, которую женщина подложила «для мягкости». И, издавая громогласное, довольное: «Хр-р-р…» – она сладко храпела.

– Извините, – я замерла рядом, – вы ведь Мегами Роэль?

– А! – целительница вновь встрепенулась, тряхнула седыми кудряшками, посмотрела на меня сонным, невидящим взором. – Ты ещё здесь… Иди-иди, – помахав рукой, – здоровее будешь.

– Да я здорова! Спасибо…

– Вот и иди! – вот и как поспорить с непоколебимой логикой этой дамы?!

– Да я бы с радостью! Вот только прежде я должна отработать штрафные баллы!

– А! – снова многозначительно изрекла она и с трудом сфокусировалась на мне. – Это ты, значит, погром в баре устроила? Сильна-а! Уважаю!

– Ну… – я замялась. – Не совсем… Но…

– Да ты не стесняйся! – целительница махнула рукой и, потерев глаза, подняла наконец голову. – Мы ж, лекари, все свои, всё понимаем! Мы должны быть всегда на передовой! Наше сердце рвется в бой! Это у нас в крови! – задумавшись ненадолго, добавила она мечтательно: – Кровь… кишки… – взор её затуманился.

– Ну да, ну да, – пробормотала я, мечтая только об одном, никогда не попадать в этот корпус в роли пациента, а особенно этой даме в руки. А то и кровь во все стороны, и кишки будут, хотя у меня болела бы только голова. – Так что мне делать, как вам помочь?

– Не мешайся! – подняв указательный палец в воздух, она им помахала, потом её рука медленно опустилась на стол, затем и старушка улеглась на свои ладошки и, сладко причмокнув, сонно пробормотала: – Эти дни будут у нас свободные. Тишина да благодать. Декан Боевого факультета Ганс Шварц пока присматривается к новичкам, и для химикатов с опасными артефактами ещё рановато. Поэтому делай что хочешь, но не мешай мне спать… Только перед уходом печать себе поставь…