Серношерстка свирепо повернулась к обоим.

– Поганки! – зашипела она. – Мухоморы вонючие!

Профессор Швертлинг испуганно отшатнулся:

– Боже мой, это что еще за странные звуки?

– Он ругается, что, не слышите? – Профессор Визенгрунд улыбнулся. – Обзывает вас всякими грибными названиями. В грибах он разбирается, не сомневайтесь! Поганки, мухоморы и прочее. Все грибы, вызывающие тошноту, – уж конечно, именно так мы на него и действуем. Разве не отвратительно это человеческое высокомерие – ловить живых существ и запирать в клетки?

Профессор Швертлинг лишь неодобрительно покачал головой и притиснул живот еще ближе к клетке.

Бен пытался украдкой подать Серношерстке знак, но она слишком увлеченно ругалась и трясла прутья решетки и не замечала Бена за всеми этими большими людьми.

– А это что за существо, коллега? – спросил профессор Швертлинг, указывая на клетку рядом с Серношерсткой.

Бен изумленно вытаращил глаза. Там сидел, закрыв лицо руками, крошечный человечек с лохматыми морковно-рыжими волосами и тонкими, как спицы, ручками и ножками. На нем были странные штаны до колен, длинный узкий кафтан с большим воротником и крошечные остроносые сапожки.

– Что ж, вы, наверное, считаете, что это тоже мутация, – заметил профессор Визенгрунд.

Его толстый коллега покачал головой:

– Нет, это, судя по всему, очень сложно устроенный механизм. Мы сейчас пытаемся узнать, кто мог потерять его здесь, в лагере. Утром, когда его нашли, он валялся между палатками, совершенно промокший. Его одежду теребил ворон. Мы только не поняли еще, как он выключается, поэтому на всякий случай поместили его пока в клетку.

Профессор Визенгрунд кивнул и продолжал задумчиво смотреть сверху вниз на маленького человечка. Бен тоже не мог оторвать глаз от странного существа. Только Серношерстку этот крошка, похоже, нисколько не интересовал. Она снова повернулась к людям спиной.

– В одном вы правы, Швертлинг, – сказал профессор Визенгрунд и подошел поближе к маленькому узнику. – Это и в самом деле не создание природы, как кобольд рядом. Это искусственное существо. Но все же не механизм, как вы полагаете, а существо из плоти и крови, созданное человеком. Средневековые алхимики были большие мастера на такие штуки. Да, вне всякого сомнения, – он снова отступил от клетки, – это самый настоящий гомункулус.

Бен увидел, как маленький человечек испуганно поднял голову. Глаза у него были красные, лицо белое как снег, а нос длинный и острый. Профессор Швертлинг расхохотался. Он хохотал так громко, что куры заметались по своим клеткам, а обезьяна застучала зубами от страха.

– Визенгрунд, вы просто чудо! – воскликнул он. – Гомункулус! Знаете что? Мне бы очень хотелось услышать, какое сумасшедшее объяснение вы найдете этим странным следам у моря. Пойдемте посмотрим вместе, согласны?

– Вообще-то, я хотел вернуться к пещере василиска – мне тут попалась такая. – Профессор Визенгрунд взглянул напоследок на пленников. – Я там обнаружил несколько очень интересных иероглифов. Но несколько минут у меня найдется. Скажите, Швертлинг, отпустите вы этих двоих на свободу, если я объясню вам следы?

Профессор Швертлинг снова рассмеялся:

– Опять эти ваши шуточки! С каких это пор добычу отпускают на свободу?

– Действительно, с каких это пор? – пробормотал профессор Визенгрунд.

Потом со вздохом повернулся и пошел за своим толстым коллегой, который был ниже его на целую голову. Бен посмотрел им вслед. Раз этот Визенгрунд понял, что Серношерстка – кобольд, он, наверное, распознает и следы дракона. Да, пора им с Серношерсткой возвращаться к Лунгу.