Бабочка издала мелодичный перезвон и улетела за комод.
Твою же мать! Дура!
Надеясь, что она не сломалась, я перегнулась через комод – бабочка сидела на полу, сложив крылья. Над ней рассыпалось лимонное облако пыльцы, мелодия стала тише. Я не доставала до нее совсем немного – мне бы перегнуться сильнее, но я понимала, что если сделаю это, то рискну свалиться к бабочке и встать на голову.
- Иди сюда, - позвала я, стараясь ухватить бабочку за крылышки и проклиная свои руки, которые надо было не вынимать из карманов форменных темно-зеленых штанов. – Иди сюда, ну. Я не обижу.
Бабочка словно рассмеялась, и я услышала шаги – легкие, упругие, почти эльфийские: это только эльфы ходят так, словно движутся не по земле, а по облаку.
- Подержите меня, а? – попросила я, решив, что это пришел кто-то из студентов. Вот почему эта мысль пришла мне в голову? Кто бы знал… - Если я не достану эту бабочку, ректор Холланд меня убьет.
Тяжелые сильные руки опустились мне на бедра, удерживая, и легонько подтолкнули вперед так, что я наконец-то смогла схватить бабочку. Потом меня потянули назад, я почувствовала пол под подошвами своих потертых туфель и выпрямилась.
Обернулась.
Ректор Джон Холланд протянул ко мне руку и насмешливо произнес:
- Что ж, отдайте бабочку.
Мне показалось, что подо мной качнулся пол. Мир пришел в движение и содрогнулся, готовясь похоронить незадачливую доставщицу под развалинами.
Холланд смотрел на меня с язвительной небрежностью, сквозь которую проглядывало его привычное ледяное равнодушие. Почему, ну почему я вообще трогала эту дурацкую бабочку? Зачем пошла рассматривать магические диковинки? Во мне проснулся огонь стыда: прилил к щекам, окрасив кожу алым; когда я окончательно поняла, что ректор держал меня за бедра, то пол качнулся снова – или это я качнулась, собираясь провалиться сквозь землю от позора?
На коже багровели отпечатки его ладоней – сухих, сильных, опаляющих. В угольно-черных глазах ректора плавали золотые огоньки: взгляд приказывал опуститься на колени и подчиниться хищнику, и я застыла, словно крохотный лесной зверек перед волком.
- Вы заставляете меня ждать, миррин.
Я положила бабочку на его ладонь – Холланд дунул на желтые крылышки, бабочка вспорхнула и вернулась на прежнее место. Музыка прозвенела и затихла, бабочка шевельнулась и застыла – теперь все было по-прежнему, если не считать того, что в моей душе все дрожало и звенело от волны смешанных чувств.
Когда Рорк попробовал ущипнуть меня за то же место, за которое брался ректор Холланд, я дала ему по физиономии. Ох… Мне казалось, что я сейчас расплачусь.
За льдом во взгляде Холланда проплыла насмешка. О, конечно – я его забавляла.
- Откуда вы вообще тут взялись? – спросил он и, прищурившись, добавил: - Ваше лицо мне будто бы знакомо. Кто вы?
- Я из «Луны и Кастрюли», - прошептала я, не чувствуя ни языка, ни губ. Огонь в груди поднялся до лица, мне было невыразимо стыдно. Кто, ну кто просил меня трогать эту бабочку? – Доставка заказа… пончики в глазури там, на столе.
Холланд кивнул.
- И заинтересовались моей коллекцией диковинок? Половина из этих вещиц способна сжечь ваши пальцы до пепла за четверть секунды.
- Я не знала, - пролепетала я еще тише. Холланд склонил голову влево – похоже, я забавляла его. – Простите, пожалуйста, я нечаянно. Я…
Я до сих пор чувствовала его руки у себя на бедрах. Они могли бы сломать меня, как соломинку – такой была мощь, что плескалась в них. Но была в них и нежность: Холланд держал меня с той осторожностью, с которой прикасаются к иконе или ребенку.