– Мы прошли, – с легкостью проболталась Роксалана, высыпая в рот целую горсть изюма.

– Ты пришел из Запретной реки? – Смуглое лицо Улугея посерело.

– Не из реки, – покачал головой Олег. – Просто с той стороны.

– И там… – Кочевник запнулся. – Там действительно есть живые мертвые?

– Больше нет, – лаконично ответил Середин, одновременно и подтверждая легенды местных жителей, и успокаивая их. О своей роли в чуде появления воскресших мертвецов и их гибели он предпочел скромно промолчать.

Староста и его братья переглянулись – они были людьми степенными и женатыми, лишних приключений явно не искали. Остальные гости вернулись к трапезе.

– Зачем нам туда, посланник? – озвучил свои сомнения Фтахран. – Путь через горы тяжел, люди по ту сторону неведомы…

– Там города, крепости, пашни. Люди зажиточны и многочисленны. Думаю, продать им остатки нашей добычи труда не составит.

Братья снова переглянулись, уже куда веселее. Одно дело – рубиться с живыми мертвецами, и совсем другое – набить мошну после удачного торгового дня.

– Я слышал, люди с Запретной реки не знают золота, – поднял взгляд на ведуна Чабык.

– Это так, – согласился Олег. – Но они знают самоцветы, мечи, ножи, чеканку, зеркала.

– Самоцветы всегда в цене, – обрадовался Бий-Султун. – Заезжие торговцы за них любой товар завсегда отдать готовы. Да и булгары, коли на торгу покажешь, враз ласковыми становятся. Ты путь помнишь, коим из-за гор к нам добрался? Повозки там пройдут?

– Разведать придется, – теперь уже не так уверенно ответил Середин. – Лошадей мы провели, но с повозками труднее будет.

– Коли верховые прошли, и возки как-нибудь проведем, – кивнул Чабык. – Где осыпалось – расчистим, где не расчистить – пронесем. Не впервой.

– Алмын! – повел носом староста. – Никак, горечью пахнуло? Пену, пену снимай! Спишь, что ли?

Мальчишка в длинном сером свитере грубой вязки, строгавший палочку за очагом, вскочил, засуетился вокруг котла. Шум послышался и возле реки, на краю стоянки. Кто-то громко засмеялся, другие кочевники стали что-то вразнобой выкрикивать. Гости тоже отвлеклись от достархана, прислушиваясь и пытаясь понять, что происходит.

Громко скрипнули колеса. Еще раз, уже ближе. Потом еще. Из-за юрты показался старый унылый коняга, натужно волочащий небольшую двухколесную арбу. На ней, привязанная за руки и за ноги к двум торчащим вертикально жердям, возвышалась фигура в замызганном черном чапане и волчьем малахае. Лицо жертвы было туго замотано веревкой от подбородка до бровей, тощие ноги обнажены до колен, выглядывающие из рукавов руки покрыты ссадинами и запекшейся кровью. За возком собрались с полсотни скучающих без дела нукеров. Некоторые просто любопытствовали странному зрелищу, а кое-кто уже кидал в выставленную на осмеяние жертву камни и комья грязи. Удачные попадания – в голову, колено или локоть – вызывали у зрителей восторг и взрывы смеха: жертва от боли забавно дергалась и приплясывала. Хотя лично Олег ничего смешного во всем этом не замечал.

– Здоровья твоим стадам и многих детей, уважаемый, – отделился от толпы толстощекий, но бедно одетый кочевник в сером стеганом халате и овчинной шапке, в простых сыромятных сапогах. Он остановился за очагом, низко поклонился, скинул заплечный мешок и распутал узел. – Наш род сам покарал твоего обидчика, досточтимый посланник. Не держи зла на наше кочевье. Ты знаешь, мы все хотели отпустить тебя и пророчицу. Лишь один из охотников пошел против общей воли…

«Пророчица!» Всего секунду ведун колебался, вспоминая, кто и где наградил Роксалану таким прозвищем, и тут же понял, кто перед ним стоит, что за земли занимает кочевье куницы и какую вину они за собой ощущают. Он даже догадывался, какой подарок доставил ему старейшина с гордым именем Джайло-Манап.