Скатываюсь с кровати и первым делом настежь распахиваю окно. Холодно, сука, но с улицы хотя бы тянет свежестью, разбавляя тошнотворный запах дешевого хавчика. Едой это дерьмо язык не поворачивается назвать, не представляю, как такое жрать можно. Вдохнув поглубже и задержав дыхание, я топлю к шкафу. Натягиваю чистые треники и толстовку, беру с тумбочки мобильник. Несколько неотвеченных звонков от Сани, пара сообщений в чате баскетбольной команды, и Гром ночью прислал селфи из дома. Значит, из больницы его выписали. Засранец, блять. Я из-за него в субботу чуть не поседел досрочно. У кого, ради бога, может быть такая дикая аллергия на мед? Он в прямом смысле едва на тот свет не отправился, отведав бургер с медовым соусом, который замешала ему коза-Огнева. Что ни говори, а даже болезни у него из какого-то ебучего королевского списка. Принцесса, мать его.

Огнева, кстати, начинает меня реально напрягать. Арс ее формы обсасывает взглядом, как голодный бульдог мясную косточку. И даже после ее фиаско с медом, которое едва не стоило ему жизни, он на нее не злится. Наоборот, со смехом говорит, что теперь та торчит вид своей голой задницы, потому что видела его ягодицу, когда вкалывала ему лекарство. Согласен, что сориентировалась она быстро — я при виде задыхающегося Арсения будто в ступор впал, а она бурную деятельность развела. Но с утверждением, что она его спасла, я бы поспорил. Не будь ее там, ничего бы в принципе не случилось! Так что петь ей оды, как очумевший Арс, я точно не намерен. В моей жизни хватает одной стервы, чтобы на другую разменивать свой запал.

Блять, ну вот и зачем я опять про Соню вспомнил?

Гоню от себя мысли о ней, но тщетно. Стоит перед глазами на каблуках и в своем охрененно сексуальном брючном костюме, кусает губу, волнуется. Такая вся скромная и до искр из глаз трахательная. Маша Жданова о мой пиджак всю грудь стерла и помаду, а у меня вообще на нее ноль эмоций. Только на Соню смотрел.

С презентацией дизайн-проекта для нового жилого комплекса она, конечно, справилась на пять баллов. Плюс я накинул, предложив рисануться ее испанской мозаикой. Акцентировал, так сказать, внимание, на «УТП»* (уникальное торговое предложение) застройки. Но, справедливости ради, даже тогда мало кто из собравшихся смотрел на экран и игру света в ванной комнате на 3D-макетах. Мужики все до единого пялились на охуенно красивую Соню. И отец тоже. Она с таким же успехом могла час монотонно читать «Войну и мир» и все равно оказалась бы в центре внимания.

Блять, сука, блять.

Херня в том, что отец в нее если не влюблен, то очень к этому близок. Глаз не сводил с Сони всю презентацию, искал в толпе, даже когда тер с какими-то толстосумами, жаждущими спустить бабло на очередную элитную коробку, хлопал, как одержимый в финале ее презентации. А она… Никогда ее не понимал, а сейчас особенно. К отцу явно привязана. Заботится о нем. Пытается защитить его от меня. Посмеялся бы, если бы не было так пиздецки больно. Интересно, сколько раз они уже трахались?

В душе я, наверное, мазохист. Постоянно думаю о ней в постели с ним. И вытрахать эти мысли не могу, хоть и делал какие-то невразумительные попытки. После презентации повез Жданову домой, и она мне жирный намек дала, раздвинув ноги, но я прикинулся тупым и слинял. Когда пришло время снимать штаны, понял, что не хочется. Что стоит закрыть глаза, вместо темных волос и кукольных наколотых губ, вижу блондинку с россыпью веснушек на переносице. А думал ведь, что излечился… Но как тут излечишься, если Соня теперь постоянно мозолит глаза, воскрешая в памяти воспоминания, которые я целый год отчаянно пытался похоронить под горой пепла сожженных мостов до Омска и обратно.