— Давай я вызову тебе такси, — предлагаю я. — Пожалуйста, отправляйся домой. Хватит.

— Домой? — Руслан снова мрачно усмехается. — А нет у меня дома, Соня. Больше нет. Я оттуда ушел.

— Ушел? — повторяю растерянно.

— И по хуй.

— Но Руслан…

Внезапно он делает шаг вперед, критически сокращая расстояние между нами. Его горячие ладони оказываются на моих предплечьях. Не больно, но вырваться не представляется возможным. Голова с копной непослушных черных волос склоняется до тех пор, пока лоб Руслана не упирается в мой. А потом он шумно выдыхает, опаляя мое лицо:

— На хера ты приехала, а, Соня? Окончательно меня добить?

10. Глава 10

Соня

Я должна бы на него злиться. Должна его оттолкнуть, зайти в квартиру и наглухо запереть дверь. Руслан — это прошлое. Мы пытались, но ничего не вышло, лишь сделали друг другу больно. Я уговариваю себя, потому что и правда должна, если принять все доводы разума… но не могу. Сейчас, когда я лучше понимаю мотивы его поступков, когда знаю о смерти его мамы, которую он так любил — а это чувствовалось в рассказах о ней, в их утренних разговорах по телефону, я физически не могу заставить себя испытывать к нему злость, ненависть, неприязнь. Разве что раздражение, потому что он снова и снова врывается в мой маленький мир, где без него какое-то время царят стабильность, тишина и покой.

Царили. Потому что уже нет.

Сейчас, когда он мажет губами, на которых еще остался привкус алкоголя, по моим губам, в ушах нарастает рокочущий гул. Сердце устраивает демонстративный акт самосожжения, и оно вряд ли восстанет, как феникс, из пепла — точно не во второй раз. В мыслях бушует ураган, который закручивает их в спираль, сводит с ума, а рот приоткрывается, готовый впустить Руслана, когда он…

— Не путайся с моим отцом, — выдыхает в жалких миллиметрах от моих губ. Не гневно, не с отвращением, что удивительно. Это даже немного похоже на просьбу, но все же сильно меня отрезвляет.

Владимир. Руслан. Платоновы. Ситуация, с которой моя нервная система не справляется.

Я отворачиваюсь в последнее мгновение, и Руслан врезается губами в мою щеку с тем же напором, которым собирался раздавить меня, подчинить, как всегда это делал. Он склоняет голову набок, будто в насмешке, и заглядывает мне в глаза, пока я прячу их в белоснежной стене напротив. Я оглушена лихорадочным пульсом, не двигаюсь, застыв в страхе, как перед ядовитой змеей, один укус которой будет фатален.

— Тебе лучше уйти, — шепчу охрипшим голосом. Чуть откашливаюсь, чтобы заговорить увереннее, но вздрагиваю и давлюсь воздухом от хлопка внизу. Подъездная дверь.

Ныряю под руку Руслану, выхватываю у него ключи, которые он от неожиданности легко выпускает. Два оборота, и, едва переступив порог квартиры, я уже съезжаю по двери вниз и утыкаюсь в нее затылком. Не знаю, выдумываю или нет, но здесь, где нет его, мне будто даже дышать становится легче.

— Эй, — я стискиваю зубы и зажмуриваюсь от громкого стука в дверь. — Я не уйду, слышишь меня? Соня! Я буду ночевать прямо здесь, поняла? Если ты мне не откроешь.

Зачем? Хотелось бы знать, но сейчас от выпившей его версии я точно не добьюсь внятных ответов. Слушаю тихое несвязное бормотание и хочу плакать. Потому что безумно и бездумно желаю открыть ему, впустить его и… будь, что будет.

— Что есть у него, чего нет у меня, а? Бабло? Достану я тебе бабло, только не лезь к нему…

Боже, соседи точно вызовут полицию из-за представления, которое он тут. устроил. Особенно после того как он начинает, черт возьми, петь! Про больные раны, торнадо и первый затяг. Дурак. Какой же он дурак! Слезы срываются — одна, вторая, их уже много, и они текут по щекам.