8. Глава 8

Руслан

Я врываюсь в кальянку, где мы часто разгонялись перед тем, как уйти в субботний отрыв, со жгучим желанием уничтожать. Нахожу Арса глазами, подлетев, бросаю сумку с пожитками на диван и выхватываю у Быка бутылку вискаря из рук. Заливаю в себя огненное пойло до тех пор, пока не давлюсь пожаром в горле, и даже после этого делаю несколько глотков. Так лучше — физическая боль отвлекает.

— Ну ни хуя себе, — ставит мне диагноз Громов и оказывается прав даже в интонациях.

Не подаю вида, хоть и ловлю косые взгляды Сани и Лехи, парней из команды, догадываюсь, как, наверное, смотрюсь со стороны. Сейчас мне насрать. Хочу забыть все. Каким угодно способом, даже если банальным — нажраться до состояния забвения, как предвещал отец, накуриться, вытрахать все это дерьмо. Вытрахать Соню-суку, о которой не могу перестать думать. Увидел бы сейчас — шею свернул. Одним легким движением. Нет ее — нет проблем. Жил же как-то этот год, даже с отцом не собачились, а тут появилась она, и все к херам пошло!

Стучу ладонью по столу, не сдержав порыв, и пру к барной стойке, чтобы заказать текилу. После нее ни хрена ничего не помню — то, что доктор прописал. С понедельника начну думать обо всем, сейчас у меня одна задача — убиться в хлам.

— Три, — на пальцах показываю бармену, чтобы уж точно понял. Первая стопка залетает, как родная, вторая идет тяжелее — вызывает рвотные позывы, а третья…

— Стопэ. Тормози, — перехватывает Арс мою руку, из-за чего вся жидкость расплескивается на стойку. — Ворвался, как Макгрегор недоделанный, напал на алкашку. Решил устроить дезинфекцию организму? Что за унылая рожа? Трипак подхватил?

— Давай еще две, — требую у бармена, но тот смотрит на Громова, который, видимо, тоже в строгого папочку решил со мной поиграть. В жопу всех! — Арс, отвали.

— Ну это ты размечтался. Валяй.

— Что тебе, блять, валять? — рычу на друга и только сейчас замечаю, что алкоголь медленно, но начинает действовать. Горят щеки и грудь, язык чуть заплетается, а спина наконец расслабляется, и я откидываюсь на стул.

— Ты год назад так все жрал без разбору, что опять приключилось? Давай, поделись с доктором Громовым, это бесплатный сеанс. Потом отработаешь.

— Сука, натурой, что ли? — не выдерживаю и смеюсь я.

— У тебя, конечно, смазливая рожа, но не настолько, чтобы я про твой кадык забыл. Говори давай, бесишь.

Я сжимаю кулак, вдыхаю и стучу по стойке в такт битам, льющимся из колонок. Прокручиваю в голове то, что собираюсь сказать, и сам над собой смеюсь из-за того, как меня угораздило так увязнуть в этом дерьме.

— Сука-Соня. В мачехи мне метит. Батя совсем поплыл. Я из дома ушел, — бросаю отрывисто, как гребаное стаккато, которому меня в детстве в музыкалке учили.

— Так, а про последнее давай подробнее.

Ерошу волосы и сжимаю пальцы на затылке. Тяну, словно, если снять скальп, лучше думаться будет, но мысли все равно слишком хаотично сменяют друг друга, чтобы я мог нормально ему объяснить.

— Тебе сочинение с элементами изложения дать? О том, как мой отец вспомнил, что я не своим трудом на тачку заработал?

— Не гони, сбавь обороты, — тормозит меня Арс. — С чего он вообще эту тему начал? Не замечал раньше за ним такой херни.

Меня хоть и несет, но слегка прибивают слова Громова. Потому что это правда. Отец никогда не учил меня жизни, не рассказывал, кто я и что должен делать, когда вырасту. Не потакал всем моим прихотям, но и не ставил условий, типа, получи пятерки и будешь по городу на новом бумере X6 рассекать. Я тоже не исполнял. Учился на тройки-четверки, как любой нормальный тип у нас на потоке, деньгами не сорил и всегда пытался сам на стороне заработать. Было дело, интерфейс для пары прог рисовал, депозит на криптобирже держал, торговал иногда — там на холодном кошельке до сих пор какие-то копейки лежат на черный день, который, судя по всему, настал. Стипендию спортивную откладывал — тоже мелочь, на месяц заправить тачку бензином не хватит, а приятно сейчас вспомнить о них. Тем более что тачки у меня теперь нет.