Говорят, что в том, что рушится брак, всегда виноваты оба. Но Багиров не мог взять в толк, в чем был виноват именно он, как ни пытался.

Если только в том, что просто был не тем, кто был ей нужен. И может быть в том, что не отпустил ее раньше…

Девушка на больничной койке едва заметно пошевелилась. Чуть вздрогнула, затем, не открывая глаз, поменяла положение руки, заложив ее за голову, от чего широкий вырез простой ситцевой рубашки чуть разошелся, оголяя край левой груди.

Не очень большой, но маняще округлой.

Она беременна, идиот! – отругал себя за скользнувшую фоном истинно мужскую мысль Багиров, и только тогда додумался опустить взгляд на ее живот.

Он был крошечным. И вообще она была такой худенькой... Так сразу и не поймешь, что беременна.

Он не слишком смыслил в анатомии женского тела во время вынашивания ребенка, но разве не должна беременная женщина быть чуточку... крупнее?

Девять месяцев? Серьезно?

Впрочем, какая разница. Это не его Наташа, точно не его ребенок и стоять здесь дальше нет никаких причин. Но он почему-то стоял и почему-то смотрел на то, как она продолжает спать.

Интересно, кто же все-таки эта женщина? Хотя женщиной ее назвать было можно с большим трудом, скорее девушка. Не юная, но и точно не больше тридцати.

Неужели ее никто не ищет?

Где ее муж, родители, друзья?

Впрочем и это его не касалось. Просто полная тезка, да, и такие совпадения случаются в жизни. Пора домой.

И только он собрался тихо развернуться и уйти, она резко распахнула глаза и впилась в него немигающим пристальным взглядом.

Багиров почувствовал себя непривычно, то есть крайне по-идиотски.

Стоит ночью в палате беременной женщины и пялится на нее словно малолетний вуайерист. Что сейчас буде-ет! Крики, ругань, разберательства...

Удивительно, но ничего такого не поизошло. Она не завизжала, не принялась бросать в него предметами с тумбочки, она просто молча смотрела на него. А он на нее.

А потом она спросила то, чего он абсолютно не ожидал:

– Это ты?⠀

Багиров замешкался.

Зачем-то обернулся, словно пытаясь отыскать за спиной, в тишине пустого коридора, этого "ты", потом вернул недоумевающий взгляд девушке.

– Простите, мы знакомы?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

– А... разве нет?

– Я более чем в этом уверен. Нет.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Она снова замолчала, рассматривая его таким странным взглядом, что он в который раз почувствовал себя до невозможности нелепо.

Она смотрела на него удивленно. Вопросительно. Даже где-то ошарашенно. Словно не могла поверить, что он – это он.

Так определенно не смотрят на незнакомых людей посреди ночи в больничной палате. Она словно узнала его. Но они сто процентов не были знакомы.

– Это вы меня простите, после этих их уколов я слегка не в себе, – вдруг поправила саму себя она и, аккуратно, чтобы не сбить торчащую из вены иглу капельницы, подтянулась на локтях. Теперь она полусидела-полулежала, но смотреть на него не перестала.

Это Багирова даже слегка позабавило.

– Не хотите спросить, кто я и что здесь делаю в такое время?

– А который сейчас час?

– Половина второго ночи.

– Ого! Четыре часа проспала. Что же они мне такое вкололи, – с интересом посмотрела на приклеенную пластырем "бабочку" на сгибе локтя и вдруг кивнула на подоконник. – Не продадите мне во-он ту бутылку воды? Пить очень хочется.

Багиров вошел в палату и сделал то, что она попросила.

Подойдя к ней ближе, чтобы передать воду, сумел легально рассмотреть ее лучше. Может быть где-то совсем-совсем отдаленно она и была похожа на Наташу, но ее лицо было абсолютно другим. Черты лица его жены были правильнее, породистее.