Архип бежал из Москвы сразу после французов. Полдороги прошел пешком по лесам и болотам, кишащим диким зверьем и, того хуже, разбойниками и дезертирами. Изредка передвигался на крестьянских телегах, кормился и ночевал ради Христа. Рассказывая о своей одиссее, Архип то и дело оборачивался к иконам и усердно крестился. Старостиха, жалостливо подпершись кулаком, вздыхала, староста любопытно раззявил рот. Даже Илларион разжал кулаки, а князь, напустивший было на себя строгость, быстро смягчился и оттаял.

Вот что поведал старик.

Когда пожар в Москве догорал и Архип уже приспособился к житью в землянке, которую вырыл для себя заблаговременно, как-то поутру прибежал незнакомый вихрастый мальчишка. На голове у гостя красовалась наполеоновская треуголка, а в руке яблоко, которое он с хрустом откусывал и с чавканьем жевал. Увидав остов сгоревшего барского дома, мальчуган присвистнул, но особого удивления не выказал и тут же продолжил свой спартанский завтрак.

– Тебе чего? – недружелюбно спросил Архип, вылезая из землянки. Он заподозрил в госте вора.

– Да мне бы князя, – глазом не моргнув, ответил парень.

– Так-таки князя? Какого же?

– А Белозерского…

Гость деловито надвинул шляпу на самые брови, метнул в лужу огрызок яблока, вытер руки о штаны и громко шмыгнул носом, всем своим видом показывая, что полностью готов предстать перед его сиятельством.

– Для чего ж тебе понадобился князь? – продолжал допрос старый слуга.

– Да здесь он или нет, скажи толком? – потерял терпение гонец. – Не за тобой пришел, мне его самого надо! По важному делу!

– Князь у себя в имении, – ответил наконец Архип. – Где же ему еще быть.

Ответ сильно озадачил мальчишку. Сняв шляпу, он ожесточенно поскреб серые от грязи волосы, больше похожие на паклю, и нерешительно спросил:

– А далече имение-то?

– Да ты никак в гости к нему собрался? – усмехнулся Архип.

– Тут такое дело, дядя… – Парень посерьезнел и заговорил совсем по-взрослому: – Родственники его, Мещерские, все как один померли… Ну, сгорели, стало быть…

В особняке Шуваловых, куда привел Архипа мальчуган, разместился какой-то французский начальник. Дворецкий графини, Макар Силыч, грузный мужчина с отечным лицом, украшенным бородавками, принял старого слугу на кухне. Его сытно накормили, несмотря на то что Москва уже начала голодать и взять продовольствие было неоткуда.

– Хозяйка моя, графиня Прасковья Игнатьевна, женщина припасливая, – пояснил с лукавой улыбкой Макар Силыч и тут же добавил: – Да и я не промах. Удивляешься небось, как мы уцелели, когда вокруг все выгорело?

– Чудо! – развел руками Архип.

– А никакого чуда нет! – самодовольно хохотнул шуваловский слуга. – Хозяйка, уезжая, наказала так: «Сторожи имущество, не то шкуру спущу!» Ну а собственная шкура кому не дорога? – Он подмигнул старику. – Как начали вывозить из города пожарные трубы, так я сразу смекнул, что к чему. Сговорился с одним шустрым офицериком и выменял у него аж четыре трубы!

«Что же это? – возмущался про себя Архип. – Дом, значит, сохранил для француза да еще кормит врага барскими припасами?» Кусок ему встал поперек горла, захотелось встать и уйти. Но пришел-то он сюда по делу. По очень важному делу. Если все Мещерские погибли, тогда его барин станет наследником огромного состояния, нескольких имений и множества душ крестьян. Нет, лаптем его не назовешь! Он хоть и стар уже, а понимает, что к чему. И мальчонку послали за князем не случайно.

Между тем Макар Силыч перешел к рассказу о страшной ночи пожара. Он весь день ждал французов, но они, видать, были напуганы пожаром Китай-города и предпочли для расквартирования более безопасные места. Когда уже прикорнул в господском кресле перед камином, вездесущий парнишка разбудил его криком: «Мещерские горят!» Дворецкий созвал слуг, взяли трубы, насосы и побежали на двор к Мещерским тушить огонь. Главное здание уже вовсю занялось. Ветер дул в сторону реки, поэтому флигель, примыкавший к шуваловским постройкам, оказался еще нетронутым. Бог, как говорится, миловал, ведь в этом флигеле у Мещерских располагалась библиотека, она могла вспыхнуть в одну минуту, и тогда бы пожарные трубы не помогли. Пламя изнутри уже подобралось к флигелю и лизало его толстые каменные стены. Медлить было нельзя. Макар Силыч приказал отрезать огонь от флигеля, и струи воды прицельно ударили в лопнувшие окна главного здания, соседствующего с библиотекой. Дворецкий бегал по двору и деятельно руководил людьми, перебрасывая их с одного участка на другой. В конце концов от усердия он сорвал голос. К утру пожар все же потушили, сохранив библиотеку, а также часть гостевого флигеля.