Вытерев лицо и руки полотенцем, я взяла бабушкины «продуктовые» санки и ушла из квартиры, чудом не забыв запереть дверь, на фермерский рынок. Голова еще соображала, что мне троих хоронить, а значит еды нужно было купить самой дешевой и много. Лучше мясо. Слишком дорого. Мне нужно много. А значит куриные потроха по тридцать рублей за килограмм. Возьму все, что будет.

Меня схватили за шиворот и бросили на санки. Они сломались под моим весом. Тогда я подняла голову и увидела того же мужчину, что и на трассе. Он опустился передо мной на одно колено и схватил за горло. Вдруг стало легче. Живот все еще крутило от голода, но мозг команды желудка не воспринимал. Я смогла отдышаться и снова почувствовать себя человеком.

– Вернемся в квартиру, – приказал мужчина, помогая мне подняться. Я его узнала по высоким массивным сапогам и черной одежде. – Я не могу оставить тебя в таком состоянии.

Он щелкнул пальцами, и санки восстановились в первоначальном виде. У меня точно крыша поехала. И тем не менее я впустила мужчину в квартиру и даже пуховик сняла. Мои длинные алые волосы, в шутку называемые проклятыми, я перекинула за спину, чтобы не мешались. Любой, кто шутки ради, подергает мои волосы (и причинит мне боль), на следующий день сляжет на больничный. Закономерность просматривалась отчетливо.

– Почему ты так много съела? – спросил мужчина, не успела я дверь за ним закрыть.

– Моя особенность. Обычно я очень мало ем, но на нервах жру все, что не приколочено. Этот срыв… – я чуть было не задохнулась, но все сразу пришло в порядок, и я прокашлялась. – Даже для меня это слишком. Сегодня… где-то в два часа дня в моем университете убили женщину…

Я не успела договорить, как мужчина меня перебил.

– Я знаю. Твоя преподавательница после лекции у твоей группы убита в женском туалете. Потом твои родители. В обоих случаях жертвы были связаны с тобой.

– Моя?.. – выдавив из себя всего несколько звуков, я остереглась. Мы все еще стояли в маленьком коридоре, и мне очень сильно захотелось пройти в гостиную. – Я не знала, кого убили в университете. Понятно, что женщину. Туалет ведь женский.

Мужчина призадумался. Я не стала снимать ботинки, если вдруг придется куда-то срочно уйти, и прошла в гостиную, тем самым уведя за собой мужчину. Так хоть я смогла сесть на диван, хотя мой собеседник остался стоять.

– Ты сказала, что видела человека на дороге. Как он выглядел?

– Я не знаю. У меня от шока рассудок помутился.

– Что ты видела? Неважно, насколько это будет нереалистично. Просто расскажи.

– Это была черная фигура человека ростом немного ниже меня. Ширина плеч примерно такая же или чуть больше. Могу предположить, что это был мужчина. Наверное, – неуверенно добавила я. – И мне показалось, что… что он был чем-то вроде сгустка тьмы. Ну, как в кино. Говорю же, от шока рассудок помутился.

Мало приятного разговаривать с манекеном (а лицо мужчины из-за моей болезни выглядело как одно бежевое пятно), но я старалась не подавать виду, что я с особенностями восприятия. Без особенной причины мне бы не хотелось рассказывать об этом.

После по требованию мужчины я подробно пересказала ему весь сегодняшний день, начиная с момента моего пробуждения. И судя по его реакции, ничего особенного он не нашел. Кроме моего нервного аппетита, который превышал все физиологические нормы даже для зависимого от пищи человека весом так в три-четыре сотни килограмм. Все то, что я умудрилась съесть и при этом остаться голодной, в объеме превышало меня саму.

Он тоже сел на диван. Я загнулась от боли в животе. На моем горле словно антиголодный ошейник висел и воздействовал на мозг, но не на желудок.