Расталкивая дергающиеся тела, мы настойчиво продвигаемся к сцене. Вокруг то и дело раздается раздраженное шипение губастых красоток – словно я упала в пруд с утками. Виновато улыбаюсь и продолжаю волочиться за подругой. После того, как меня в десятый раз называют сукой, мы наконец останавливаемся.

– Смотри, – восхищенно выдыхает Лис, кивая головой в сторону сцены. – Разве он не чудо?

Несколько секунд пялюсь в пустоту и недоуменно пожимаю плечами.

– Выше смотри, – шипит подруга.

Делаю, как она говорит, и замираю. О. О. Ого! Ой.

На помосте, возвышающемся над сценой, сосредоточенно переключая рычаги на диджейском пульте, стоит самый красивый парень, которого я когда-либо видела: загорелое лицо, растрепанные каштановые волосы, точеные скулы, о которые можно резать пальцы, и самые сексуальные губы, которые мне моментально захотелось потрогать. Желательно языком. Отсюда я не могу разглядеть цвет его глаз, но почему-то мне кажется, что они карие.

– Прикрой немного рот, Тейлор, иначе Халф подумает, что ты страдаешь легкой формой слабоумия, – хихикает подруга.

Закрываю рот и вскидываю на нее брови.

Халф?

– Диджей Халф, красавчик, на которого ты сейчас пялишься.

– Странный псевдоним…

Плевать. Он может назвать себя диджеем Задницей, и все равно будет собирать толпы. Посмотри на этих силиконовых куриц вокруг нас, они делают вид, что танцуют, а сами пытаются строить ему глазки.

– Но ведь ты меня тоже за этим сюда притащила, – замечаю, невольно снова поднимая глаза на красавца.

– Эй, у нас самые благие цели – твоя вагина сегодня ночью должна испытать свой первый в жизни оргазм. Ведь, выражаясь языком твоего бывшего парня, ты даже на автогол ни разу не решилась.

Сердце учащенно бьется, пока я, как завороженная, продолжаю смотреть на Халфа голодными глазами. Он сосредоточенно прижимает к уху наушник, слегка пританцовывая на месте под энергичный бит, пульсирующий из динамика. Под свободной черной футболкой с неоновым принтом угадываются широкие плечи и крепкие мускулы. Низ живота почему-то начинает томительно сводить.

Этот сексуальный Адонис совсем не из моей лиги. Такие, как я, гладят ему футболки и делают всю работу по дому за то, чтобы он просто потрепал по голове, как пуделя. Он наверняка встречается с какой-нибудь моделью и никогда не посмотрит на невысокую бесформенную худышку с кожей цвета пережжённого сахара. Уже собираюсь повернуться и сказать Фелисити, что сегодня не мой день для охоты, как красавец – диджей вдруг смотрит прямо на меня, и на его лице расцветает улыбка.

Madre Mia… Ощущение такие, будто со сцены на меня посветили стробоскопом. Он скалится во весь рот, и в уголках его глаз собираются симпатичные морщинки… Нет, не потому, что он старый – парню на вид лет двадцать пять, а потому, что в этой улыбке задействовано все его лицо. Она настолько сногсшибательная, что моя челюсть снова падает вниз, и если у парня раньше и могли быть сомнения насчет степени моего слабоумия, то сейчас их точно не остается… Самая тяжелая степень.

Хватаю Фелисити за руку и тащу прочь от сцены – к чему пускать слюни на того, кто никогда не взглянет на тебя как на объект своего желания? Хотя воспоминания об этой улыбке, возможно, в будущем помогут мне забить пару голов в собственные ворота. Трусикосрывательная – вот как бы я ее назвала.

Едва мы подходим к стойке, я энергично машу бармену.

– Два космополитена, пожалуйста.

Фелисити опускает свое декольте четвертого размера на стойку и томно шепчет.

– И льда побольше, Трой. Сегодня здесь очень жарко.