– Что, довелось столкнуться с плохими людьми? – поинтересовался я.

– Да уж довелось, – привстала было с ящика женщина, но вдруг опомнилась и уселась обратно, – плавали тут недавно примерно на таком же… мм… корабле, как у вас, да и еще две лодки с ними… нелюди они, не назвать по-другому.

Мы с Иванычем переглянулись.

– А когда именно?

– Да дня три или четыре назад, с другой стороны плыли… ироды, – ответила женщина и заплакала.

Выяснив, что женщина говорит именно об «обшарпанном», я сказал:

– Ну если они вас чем обидели, то считайте, что они уже понесли наказание.

– Суровое? Все понесли? – спросила всхлипывая женщина.

– Суровей некуда, унести всю тяжесть наказания не осилили и теперь камбалу уже кормят… всем личным составом экипажа, – ответил Иваныч, подкуривая сигарету.

– Их же много было и с ружьями? – спросила женщина, вытирая слезы краешком косынки.

– Ну… допустим, с одним ружьем, второе так, только с виду ружье, – ответил Иванныч и продолжил: – Да и хрен с ними. Вам-то, может, помощь какая нужна? Мы в Лесной направляемся.

– Так и мы тоже, – обрадовался парень, – так вот от острова к острову, дождавшись ветра, и плывем.

– Хм… долго вы, однако, будете плыть, – ответил Иваныч, – нам еще часов шесть ходу, а вам так до второго пришествия пилить еще. Откуда вы здесь вообще?

– Да мы сами-то из Лесного, там много выживших, жизнь кое-как налаживается… вышли рыбу ловить на еду да на обмен, так увлеклись… отогнало ветром нас, а тут эти уроды мимо проплывали, увидели Наташку… – женщина спохватилась и аж закрыла рот рукой.

– Да ладно, не бойтесь… кстати, Наташка может вылезать, а то еще задохнется или тепловой удар в этой куче схватит, – сказал я, улыбаясь.

Из-под тряпья выбралась девчушка, лет пятнадцать, худенькая, симпатичная, знатно отмеченная солнцем – то есть рыжая и конопатая.

– Здрасьте, – скромно и все еще боясь нас, поздоровалась она, встала рядом с мамой, прижавшись, я это понял по явному сходству черт лица.

– И тебе привет, – улыбнувшись, ответил Иваныч.

– Ну так вот, – продолжила женщина, – увидели Наташку, ну и давай предлагать всякие непристойности и мне и ей, пристать к плоту хотели, да я их палкой все гоняла, а они потом…

Женщина замолчала и снова заплакала.

– Ладно, понятно… Можете не рассказывать… если это вас как-то утешит, то многие из этих уродов перед смертью помучались и умерли не сразу, – сказал Иваныч, закуривая снова, видно, что он тоже разволновался. А я и представить даже боялся, что было бы, если бы мы их не остановили.

– Так а здесь вы как оказались? Далеко же до Лесного, – спросил я.

– Они нас связали и отбуксировали вон к тому острову, – ответил парень, показав на третий островок от нас, – и сказали, что скоро вернутся за нами, ну мы еле развязались и поплыли.

– Понятно, – вздохнул Иваныч, – давайте знакомиться, что ли, я Иван Иванович, это Сергей Николаевич.

– Я Володя, это наша с Наташкой мама – Лидия Васильевна. А папка… он в районе был, ну когда волна…

– Давай, Володя, цепляй линь к шлюпке, отбуксируем вас домой, а сами сюда перебирайтесь, – сказал Иваныч, бросив на плот кусок каната.

Володя быстро управился, потом Иваныч багром подтянул плот к боту, и наши новые знакомые по очереди забрались на «Мандарин» по веревочной лестнице. Я завел двигатель и, потихоньку развернувшись на прежний курс, прибавил ходу.

– Сахарный, ответь Мандарину.

– Слушаю, – почти сразу ответила Света.

– Ну в общем нормально все, взяли на буксир попутчиков, семья из Лесного, идем прежним курсом.

– Ну и хорошо, удачи и осторожней там, целую.