Вернула Давида домой.

Может быть, какая-то ее часть все эти месяцы надеялась, воображала, верила, что рано или поздно муж вернется. Одна мысль о том, что они уже больше никогда не будут любить друг друга, доводила Сандру до безумия. Иной раз она забывала, что муж умер, ей приходило что-то в голову, и она говорила себе: «Это нужно обязательно рассказать Давиду». В следующий миг правда наваливалась на нее, и горечь возвращалась.

Давида больше не будет никогда. Точка.

Сандра мысленно вернулась к тому дню, когда впервые примирилась с такой реальностью. Это произошло у ее двери столь же тихим, спокойным утром. Она держала двоих полицейских у порога, веря, что, пока они остаются там, пока не нарушают границу, весть о смерти Давида – неверная, нематериальная. И ей пока не нужно принимать на себя то, что вот-вот ворвется в ее дом. Ураган, сметающий все и в то же время оставляющий каждую вещь в неприкосновенности. Она не думала, что у нее хватит сил.

Но вот все-таки хватило, сказала она себе. И раз уж Шалбера заинтересовал этот багаж, на то имеется причина.

Сандра поставила чашку на пол и решительно направилась к сумкам. Сначала взяла ту, что полегче. В ней была только одежда. Сандра перевернула ее и вытряхнула на пол. Рубашки, брюки, свитера – все вперемешку. Запах Давида, его кожи окутал ее, но она попыталась отрешиться.

Боже мой, Фред, как мне тебя не хватает.

Сандра запретила себе плакать. Рылась в вещах с отчаянием, неистово. Несмотря ни на что, ей являлся Давид, одетый в эти брюки, эти рубашки, эти свитера. Мгновения жизни вдвоем. На нее накатила тоска пополам с бешенством и, наконец, гнев.

В вещах ничего не было. Она проверила также карманы, внутренние и наружные. Ничего.

Сандра почувствовала себя опустошенной. Но самое тяжелое позади. Теперь настала очередь рабочей сумки. С этими предметами не были связаны воспоминания. Более того, в них заключалась причина гибели Давида. Поэтому с ними разбираться будет легче.

Прежде чем начать, она вспомнила, что имеется список содержимого. Он хранился в тумбочке Давида, в ящике. Давид сверялся с этим списком всякий раз, когда готовился к отъезду. Сандра прошла в комнату и взяла список. Потом стала извлекать предмет за предметом.

Прежде всего вынула второй «рефлекс» Давида. Первый разбился при падении. Фирмы «Кэнон» – а Сандра предпочитала «Никон». По этому поводу возникали в семье горячие споры.

Сандра включила фотоаппарат. Память пуста.

Она вычеркнула «рефлекс» из списка и продолжила дальше. Подключила к сети разные электронные приборы, поскольку батарейки за эти месяцы успели разрядиться. Потом проверила их все. Последний звонок по спутниковому телефону был сделан слишком давно и не представлял интереса. А сотовый она уже проверяла, когда ездила в Рим для опознания тела. Давид использовал его только затем, чтобы вызвать такси, да еще для последнего звонка на ее автоответчик – здесь, в Осло, собачий холод. В остальном он как будто отрезал себя от мира.

Сандра включила ноутбук, надеясь хоть там что-нибудь найти. Но по экрану мелькали старые, ничего не значащие файлы. В электронной почте тоже ничего интересного или хотя бы нового. Ни в одном документе, ни в одном письме Давид не касался причины, по которой оказался в Риме.

«Зачем поддерживать такой уровень секретности?» – спросила себя Сандра. И снова ею овладело сомнение, то самое, из-за которого она не могла заснуть всю ночь.

Может ли она поклясться, что муж был с нею честен, или же эта история – с червоточиной?

«Иди ты в жопу, Шалбер», – повторила она про себя, проклиная того, кто заронил в ней эти подозрения.