– Зато вы переменились, – ответил Хэвенс. – Вы, кажется, сами стали британцем?

– О нет, – возразил Додд. – Красная скатерть на верхушке мачты – это флаг моего компаньона. Но сам он в делах не участвует. Вот он. – И Додд указал на бюст, составлявший одно из многочисленных и весьма необычных украшений этой оригинальной каюты.

– Прекрасный бюст! – заметил Хэвенс, бросив на него вежливый взгляд.

– Судя по лицу, ваш компаньон – приятный человек.

– И даже очень, – отозвался Додд. – Собственно, он глава нашего предприятия. Это он его финансирует.

– И, кажется, он в деньгах особенно не стеснен, – сказал его собеседник, со все возрастающим изумлением осматривая каюту.

– Его деньги, мой вкус, – объяснил Додд. – Книжный шкаф из черного ореха – антикварная редкость; книги все мои – в основном это писатели французского Возрождения. Видели бы вы, как отскакивают от них скучающие жители здешних островов, когда подходят к шкафу, рассчитывая поживиться чем-нибудь получше библиотечных романов! Зеркала настоящие венецианские; вон то в углу – очень недурной образчик. Мазня – моя и его, лепка – только моя.

– Лепка? А что это такое? – спросил Хэвенс.

– Вот эти бюсты, – ответил Додд. – В молодости я ведь был скульптором.

– Да, я – об этом слышал. А кроме того, вы, по-моему, упоминали, что интересовались недвижимостью в Калифорнии.

– Неужели я утверждал что-либо подобное? – удивился Додд. – «Интересовался» – это не то слово. «Был втянут в спекуляции» – гораздо ближе к истине. Как бы то ни было, я прирожденный художник: меня никогда ничто, кроме искусства, не интересовало. Если бы я завтра разбил эту посудину, – добавил он помолчав, – я, пожалуй, опять занялся бы искусством!

– Ваш корабль застрахован? – осведомился Хэвенс.

– Да, – ответил Додд. – Есть во Фриско дурак, который согласился застраховать его и забирает львиную долю наших прибылей, но мы с ним еще посчитаемся.

– Груз, я полагаю, в полном порядке? – заметил Хэвенс.

– Да, наверное, – ответил Додд. – Займемся документами?

– У нас для этого будет весь завтрашний день, – сказал Хэвенс. – А пока вас ждут не дождутся в нашем клубе. C'est l'heure de l'absinthe.[3] А потом, Лауден, вы, разумеется, пообедаете у меня?

Мистер Додд охотно выразил согласие, надел белую куртку – не без некоторого труда, потому что он был уже в годах и довольно толст, – расчесал бороду и усы перед одним из венецианских зеркал и, взяв фетровую шляпу с большими полями, вывел своего посетителя через помещение конторы на шкафут.

У борта их ждала кормовая шлюпка, очень изящная, с мягкими сиденьями и отделкой из полированного красного дерева.

– Садитесь за руль, – предложил Лауден. – Вы ведь знаете, где здесь удобнее всего пристать.

– Не люблю править чужими лодками, – возразил Хэвенс.

– Считайте ее лодкой моего компаньона, и мы с вами окажемся в одинаковом положении, – посоветовал Лауден, легко спускаясь по трапу.

Хэвенс последовал за ним и без дальнейших возражений взял румпель-штерты.

– Не понимаю, каким образом вам удается извлекать доходы из вашей шхуны, – заметил он. – Во-первых, она, на мой взгляд, великовата для торговли по архипелагам, а во-вторых, слишком роскошно отделана.

– Я не так уж уверен, что мы действительно извлекаем из нее доходы, – возразил Лауден. – Я ведь отнюдь не деловой человек. Мой компаньон, кажется, доволен, а деньги, как я вам уже говорил, принадлежат ему. Я вкладываю в дело только отсутствие коммерческого опыта.

– Полагаю, ваши обязанности вам по душе? – осведомился Хэвенс.

– Да, как ни странно, очень, – ответил Лауден.