– Пресмыкался и выпрашивал монеты, – усмехнулся Каин. – Ожидаемо. Тебе всегда было проще прогнуться.

– Может, и так, но я не просто работал. Я учился. Учился всему, чтобы больше не голодать и не воровать. Я больше не хотел выживать. Читать и писать меня учила проститутка, для которой я бегал за алкоголем. Основам кулака меня учил отставник-калека.

– А как ты в инквизиторы угодил?

– Училище ордена было лучшим, – хмыкнул Рим. – Самый высокий балл, индивидуальный отбор и проверка генома. Хотел туда, чтобы доказать всем, что не хуже их.

– И как? Доказал?

Рим поднял руку и оттопырил палец с кольцом инквизитора.

– Достойно, – с усмешкой произнес Каин.

– А ты? Как ты умудрился вляпаться в темную магию?

– Ты говоришь так, словно темные только и делают, что убивают и уродуют окружающих.

– Нет, конечно. Я видел всяких. Мне доводилось участвовать в убийстве паладинов, перешедших черту.

– Надо же. А я думал, ты слепой фанатик. Скажи, о чем ты думал, когда учился и работал в нескольких местах? Когда мел вокруг дома этого скряги? О чем ты думал, когда пытался поступить в училище ордена?

– О том, что никогда не вернусь на улицу.

– Когда я просил ученичества у темного мага, я думал о том же, – кивнул Каин. – У каждого свой путь, но у меня много вопросов к инквизиции. Они перестали быть карательным органом. Они превратились в таких же обезумевших убийц, как и сошедшие с ума темные.

– То есть ты признаешь, что темные – обезумевшие убийцы.

– Да. Среди них очень много озлобленных, сломленных людей. И сломали их вы. Вы сами создали тех чудовищ, что вокруг вас. Тьма не умеет злиться. У нее нет памяти. А вот у людей, что способны призывать тьму, она есть. И если ты внимательно следил за такими чудовищами – они отлично запоминают злобу, боль и ненависть, но очень быстро забывают любовь, преданность и дружбу.

– Все чудовища вокруг выращены нами, – кивнул Рим. – Тут ты, Каин, прав.

– Не называй меня так больше, – парень повернулся на бок и прикрыл глаза. – Теперь я Нобу. Надо хотя бы начать откликаться на свое новое имя.

Несколько секунд он молчал, но спустя минуту начал бормотать вслух:

– Парень был под серьезным прессом. Не знаю, что тут происходило, но он давно принимает антидепрессанты. Он хотел покончить жизнь самоубийством, но у него не получилось.

– А ты в этом уверен? – повернулся к нему паладин. – Может, получилось, и именно поэтому ты оказался внутри его тела.

– Может, и так, но нам придется разбираться с его проблемами. И чует мое сердце: их будет немало.

– Это сердце не твое.

– Теперь мое, – недовольно буркнул Каин. Тут ему в голову пришло воспоминание мировой карты, и он недовольно перевернулся на другой бок. – Черт бы побрал этот мир.

– Что? Мировая карта покоя не дает?

– Здесь все может оказаться иначе. Мы можем вляпаться в неприятности, даже когда зайдем в туалет! Я поначалу думал, что это все же прошлое, но оказывается – другой отсталый мир.

– Ну да, особенно если наступить не туда, куда нужно. Ты бы видел, как на тебя смотрела мать, когда ты руками ел.

– Я лучше буду руками есть, чем останусь голодным. Я не умею есть палочками, как она.

– Да, наблюдать за ней было забавно, – кивнул Рим. – Но тебе придется учиться.

– Да, иначе будет много вопросов… Черт бы подрал этот мир!

Парень перевернулся на другой бок и завозился в постели, пытаясь выпутать ноги из одеяла.

– Черт, как же неудобно, – проворчал он. – Где мои спальные капсулы? Хотя бы сонный резонатор…

– Тоже разучился засыпать самостоятельно? – хмыкнул Рим. – Думаю, придется учиться заново. Кстати, скоро рассвет.