– Если на большинстве жертв будет найдена мужская ДНК, – продолжила она, – сомнений не останется…

– Стоп, – перебил Сеньон. – Эти банальности мы и так знаем. Нам нужно твое мнение. Что ты почувствовала?

Вы на меня давите, ребята. Это было нечестно. Формулировать первые впечатления, не подкрепив их виктимологией и отчетами научного отдела, – чистой воды нахальство.

Все ждали ее ответа.

– Убийца только один, – начала Людивина, еще раз напряженно взглянув на Торранс.

– Откуда такой вывод? – спросил Гильем. – Их может быть двое или трое. Это логично, учитывая количество жертв.

– Вряд ли, – тут же возразила Людивина. – Инсценировка и расположение тел весьма необычны. Такому сообщника не обучишь. ДНК от одного мужчины тоже в тему, хотя придется ждать результатов по остальным телам. Для него важно это место. Нелегко складывать жертвы в шахту одну за другой, нужна мощная мотивация. Ведь с каждым разом риск выше. Но он возвращался.

– Он мог сбросить их за один присест, – вмешался в разговор Ферицци.

– Меня бы это удивило, но такое возможно. В любом случае это говорит о том, что у него был посмертный ритуал. Иначе он бросил бы тела в реку или оставил в лесу.

Магали пожала плечами:

– Может, просто оставил их в шахте, чтобы не нашли. Хороший тайник для трупов, не более.

Людивина покачала головой:

– Тогда он бросил бы их в колодец, и дело с концом. А он заморочился, чтобы их спустить, разложить через равные промежутки, да еще нарисовал все эти кресты вокруг! Шахта для убийцы – что-то вроде часовни.

– А может, это способ защититься от призраков, – предположил Сеньон. – Или вымолить прощение у Создателя, если он верующий.

– Возможно… Но интересно, что он все вымыл. Чтобы никто, кроме него, не мог созерцать это зрелище? Или девушки не заслужили быть похороненными навечно рядом с крестами? Он потрудился все стереть, это многое говорит о нем…

Людивина, сама того не замечая, принялась расхаживать между коллегами. Она машинально потянула воротник свитера, ее мозг закипал.

– Он эгоцентрик, как все серийные убийцы, – вдруг добавила она, – но не тщеславный.

Ну вот, она это произнесла. Серийный убийца. И никто не дернулся.

– Можете объяснить подробнее? – раздраженно поинтересовался Ферицци.

– Все вращается вокруг него, его удовольствий, его личных страданий. Вот что движет серийным убийцей. Но наш не ставит себя выше общества, ему плевать, что о нем подумают, если так вам будет понятнее. Он не собирается демонстрировать миру свое могущество, свое превосходство. Многим убийцам нравится, когда о них говорят и человечество знает об их существовании. Они чувствуют себя повелителями. Это их и возбуждает, а иногда добавляет мотивации. Наш – убежденный одиночка. Все вращается вокруг него и для него. До остальной планеты ему нет дела.

– Так записано в его дневнике? – усмехнулся Ферицци. – Я, должно быть, отвлекся, когда вы его нашли.

– Нет, так записано в его образе действий. Он прячет тела. Делает все, чтобы их не нашли, но не уничтожает. Они важны для него. Они – трофеи, охотники не выбрасывают добычу, если она хороша. Но он не желает их показывать, делиться ими. Бережет для себя.

Ферицци выдохнул через ноздри, как разъяренный бык. Эти девицы из ДПН ни на что не годны, и он не станет скрывать своего мнения.

– А поконкретнее? Мне требуется нечто реальное, – бросил он. – И уж простите, но я не исключаю коллективного убийства.

– Если конкретно, мы восстанавливаем список сотрудников, которые работали здесь в тот период, – вмешался Сеньон, – до закрытия в 1974 году. Один он или нет, кто-то знал, что эта подземная платформа существует, значит жил поблизости. Или даже работал на шахте. Вы дали название следственной группе?