Полкан снова берет жену под локоть. Святой отец наблюдает за Егоровой матерью, наморщив лоб, хочет понять, какого лешего тут творится.

– Пойдем, Тамара. Не позорь перед людьми. Нагадала она тут на кофейной гуще и будет еще…

– Уйди! Сам трусишь – дай я скажу!

Она отталкивает его. Не глядит на него, не хочет на него глядеть. А смотрит на отца Даниила:

– Что вы их благословляете, батюшка? На что? На погибель! Вы, может, не знаете, потому что вам видеть не дано, хоть вы и праведник. А я, хоть и грешница, вижу! Тьму вижу. Вижу, что на том берегу не важно уже будет, кто грешен, а кто праведен. Никто там не спасется. Всех до единого сожрут и сюда поползут. Там как паук на паутине спит, ждет, откуда за ниточку потянут. Сами погибнете и на нас навлечете! Уезжайте в свою Москву, не трогайте его!

– Тамара! Прекрати!

Полкан в бешенстве, весь пунцовый. Отец Даниил тоже нахмурился, будто понял, когда к нему обращались. Кригов поднимает руку. Говорит насмешливо:

– А что, Тамара… Откуда разведданные-то? И что за зло?

Тамара смотрит в него исподлобья.

– Видела я. Показали мне. Не знаю что… Чувствую беду.

– Здрасте-приехали. А вы и не говорили, Сергей Петрович, что у вас супруга – экстрасенс.

Казаки начинают пересмеиваться. Отец Даниил морщит лоб, пытается понять, о чем ругаются.

– Видения были.

– Сны то есть. Черная собака, пауки… Так? Что там еще?

Егор глаз не сводит с матери. Он тоже привык потешаться на ее тревожными видениями. Но сейчас – он знает – мать чует правду. Не видит, но чует. Зло.

– А я расскажу.

– Тамара! Все, хватит. Пойдем. Хватит! – рычит Полкан.

– Нет, что уж. Давайте. Мы послушаем, – ухмыляется Кригов.

Люди вокруг шушукаются, но никто не вмешивается: дела семейные. К тому же кое-кто тут, может, и за Тамару.

– Видела, туман над рекой развеялся! И через реку видела вас всех, атаман! Видела на части разорванных! Видела, как волки твоих солдатиков глодали! Видела себя – на костре! Видела своего сына! Голова вся в крови, из ушей идет!

Полкан своей кабаньей силищей перебарывает ее, тащит к дому.

– Хватит!!!

– Оставьте ее вы, Сергей Петрович.

Кригов забирается обратно на свою дрезину. Осматривает с нее собравшихся. Поправляет фуражку. Начинает так:

– Есть вера, а есть суеверия. Вера у меня в Христа и в то, что Он нас от всех бед защитит. Дело наше правое, и на дело это нас благословили, и не только сейчас. А суеверий у меня нет. Мы раньше на югах стояли, в диких землях. Там у людей глаз злой, что ни старая карга, то ведьма. И пообломали они о нас там зубы, эти их ведьмы, я вам доложу. Вот мы здесь, а их не видать что-то.

Тамара рвется из Полкановых объятий:

– Я не проклинала тебя, идиот ты несчастный! Я предупреждаю тебя!

– И предупреждать меня без надобности. Вы что, думаете, мы на курорт собрались? Я за дело, за Родину готов в любую секунду умереть. И каждый из моих бойцов готов – тут все добровольцы. Потому что, чтобы вернуть нашей Отчизне все ее земли, надо быть готовым на все. Сейчас – сейчас! – настало время собрать все по кусочкам. И это время скоро выйдет, потому что если мы не подберем, другие подберут. Великая страна была, от одного края земли до другого! Потому что те, кто ее создавал, за реки и за мосты уходили без страха. Потому что те, кто ее оборонял, костьми в землю ложились, чтобы сохранить ее для нас! Величайшая в мире была страна, потому что наши отцы думали о нас, а не о себе. О нас! Это дело огромней, чем одна моя или ваша жизнь. Что, думаешь, мне сдохнуть страшно? По-любому же умирать! А волками – вон, сосунка своего пугай.