В июне она уехала с тремя подругами в Испанию: погреться на солнышке, отведать паэльи и сангрии, побродить по Барселоне, забраться на Монсеррат, посетить маленькие уютные городишки вроде Жироны и Фигейроса и накупить обновок. Поездка удалась и Ульяна вернулась в Москву, обновленная, избавившаяся от заторможенной унылости и обреченности, скинувшая серую шкурку замысловатой скуки. Но буквально на следующий день судьба снова огорошила ее ужасной вестью: погибла одна ее знакомая, погибла страшно, непредсказуемо…

После сообщения о смерти Тамары, Ульяна впала в депрессию, да такую, что и сама испугалась. Она боялась засыпать по ночам (сон – это маленькая смерть), но и днем чувствовала себя уставшей и опустошенной, постоянно срывающейся в рыдания и состояние беспросветной тоски. Смерть в принципе – чудовищная нелепость, несправедливость, жестокость по отношению к живому существу, а по отношению к Тамаре, тем более. Ее подруга любила жизнь и наслаждалась ею сполна: старалась каждому, кто попадал на ее орбиту, сделать что-то хорошее, много путешествовала, любила читать современную поэзию и прозу, с нетерпением ждала появления внуков… Трагическая гибель Тамары во время путешествия по Португалии (рано утром, когда она шла по тротуару к экскурсионному автобусу, ее сбил на своем автомобиле обдолбанный двадцатилетний юнец), стала для Ульяны катализатором, заставившим пересмотреть собственную жизнь. Ей стало казаться, что вся жизнь проходит в пустых хлопотах и никчемных заботах, ее цели смешны, а достижения мелки и незначительны. Она существует в постоянно повторяющемся Дне Сурка, иногда проваливается в кроличью нору и летит, чтобы потом, приземлившись, бродить по лабиринтам Зазеркалья в поисках выхода. А ей постоянно задают глупые загадки, морочат, увлекают в дурманный и ирреальный мир, головоломки которого не по силам… А Ульяне хочется счастья, семью, детей, близкого человека рядом… Но она не может, не умеет строить отношения, а теперь и та утлая лодчонка, в которой она плывет, тоже того и гляди пойдет ко дну… Если бы Бог был, то не допустил бы подобной чудовищной несправедливости (стоит еще вспомнить Глеба и Дмитрия!), но судя по всему, его нет, а, скорее всего, нет и жизни после того, как бренное тело перестанет существовать. Жить надо сегодня, здесь и сейчас, полной грудью, может быть, тогда станет не так страшно, перед тем последним порогом, перед последним шагом в вечность, который тебя заставит сделать природа…

Ульяна настолько перепугалась, что стала даже посещать психолога, терпеливо выслушавшего ее и оптимистично назначившего сильнодействующие лекарства. Послушно, четко по графику, строго соблюдая рекомендации, принимала антидепрессанты и вроде слегка отошла, только вот через неделю стала ощущать нехватку кислорода и учащенное сердцебиение. Таблетки мгновенно полетели в мусоропровод, а вместо них на письменном столе появилась бутылка коньяка: пара рюмок на ночь и спокойный сон обеспечен. «Правда, все это ненадолго, но кто знает, что случится потом, вдруг внезапно что-то изменится и расцветит жизнь новыми красками?» – уговаривала она себя.

Она уехала на несколько дней в Прагу, но вместо ожидаемого расслабления поездка принесла еще большее расстройство: Ульяна стала дерганой, злой, неадекватной. Вернувшись, снова принялась за работу, но после нескольких бессонных ночей, одиноких истерик наедине с собой (незачем вмешивать в свои проблемы мать), поняла, что нужно что-то делать, что-то менять, чтобы паранойя, шизофренические видения и мысли не завладели ее существом полностью. Может для кого-то они казались ярмарочными, балаганными страшилками, исполняемыми дешевыми изношенными актерками и потасканными актеришками, но для нее это были демоны, настоящие, хищные, безжалостные…