Когда жизнь столкнула их в третий раз, и они отправились гулять по городу, тогда и началась эта история, роман между Ульяной и Стасом, между ними и городом, городом и архитектурными стилями, архитектурными стилями и ними…

И тогда Ульяна стала понимать, открывать свою истину, философию, принятую и осознанную через дыхание города: человек – тоже смешение стилей и разнообразие форм. Он издавна переживал пожары, войны, революции и перевороты, и все это отразилось в его душе, в генах, передавалось из поколения в поколение, от отца к сыну, от прадеда к правнуку, накладывая неповторимые отпечатки. Он идет от язычества к христианству, от атеизма к духовным практикам, от дикарства и бескультурья к этикету и политесу, от свободы воли к социальным установкам, принятым в обществе. И если «конец 20 века – период современных технологий, когда в архитектуре Москвы отмечается преобладание стекла и металла. Эти постройки олицетворяют дух современного мегаполиса, в котором практичность преобладает над формой», то в самом человеке это – преобладание материи над духом, денег, силы и власти над душой…

>Дух современного мегаполиса – преобладание материального, практичного над внутренним содержанием. Даже литература измельчала, перестала быть тем, чем она была в эпоху Толстого, Достоевского, Чехова… Мы сучим лапками подобно лягушке, сбивающей из молока масло, но наше молоко изначально скисшее. Мы очень хотим уйти от типовых форм, стандартных пятиэтажек, панельных домов современного типа, мечтая о неординарности, причудливости, способах подачи себя, но с великой торжественностью представляем лишь очередную посредственность, но никак не произведение искусства.

>Мы проходим по жизни разные этапы становления личности.

>Классицизм, впитанный и взращенный с помощью родных и близких, постепенно ставший незыблемыми устоями личности, ее позвоночником, хребтом и основой. Роскошь и блеск семейных традиций, генетическая связь со своим генеалогическим древом и страной, где ты испустил свой первый отчаянный крик.

>Модерн юности, с ее изяществом и желанием причудливости облачений – лепнина фигур, орнаменты украшений из стекла и металла, вензеля татуировок, смелость причесок… Желание свободы самовыражения, смелости мысли и действия… Юности свойственна и мрачная романтика готики, желание вертикального роста, устремленность ввысь к недоступным простым смертным тайнам, и нарочито агрессивный деконструктивизм, демонстрирующий конфликт с обществом и средой, вызывающий на спор или сражение.

>Взрослея, мы выбираем другие стили.

>Одни опираются на пышное и причудливое барокко, призванное поражать своим мнимым, иллюзорным богатством и всеми силами подтверждать достигнутый социальный статус хозяина. Это роскошь сусального золота, безвкусица, видимая многим, но не самому владельцу, не ощущающему дефектности возведенного строения, вычурного, пышного и бессмысленного в своей излишней роскоши. Это нувориши, ставшие богатыми в случае удачи и счастливых обстоятельств, непривычные ранее к большим деньгам, не имеющие соответствующего образования и культуры, но болезненно мечтающие стать равными если не потомственным князьям и графам, то хотя бы известным актерам, художникам, ученым…

>Другие принимают многостилевую эклектику, смешивая все понравившееся на одном пространстве своей жизни, стаскивая к себе, принимая в себя все блескучее, подобно вороне, уносящей в гнездо очередные «богатства». В основном, это простые труженики, жаждущие незамысловатого комфорта и простых человечьих радостей: квартира, машина, дача, дети, достаток, отдых в Турции/Египте/Тунисе, кино и лыжи по выходным. Или вынужденный реализм, воплотившийся в блочных пятиэтажках и панельных домах, стыдливо серых как снаружи, так и изнутри.