Освальд ничего подобного не делал, но он ведь старше. Единственное, что он натворил, так это устроил мину-ловушку для миссис Петтигрю после того, как она заперла Эйч-Оу в молочной. К сожалению, в тот день экономка надела свое лучшее платье, а в ловушку входила в числе прочего банка с водой. Освальд не хотел ничего плохого, это был всего лишь небольшой необдуманный поступок, о котором он впоследствии имел веские причины пожалеть. Он жалеет о нем даже без веских причин, потому что знает: шутить с женщинами не по-джентльменски.

Я помню, когда мы с Дорой были маленькими, мама говорила нам, что надо быть очень добрыми и вежливыми со слугами, ведь им приходится очень много работать, а развлекаются они куда меньше нашего. Пока мы жили в Доме у Рва, я думал о маме чаще, чем в Блэкхите, особенно когда выходил в сад. Она очень любила цветы и рассказывала нам, какой большой сад был там, где она раньше жила. Помню, мы с Дорой помогали ей сажать цветы… Что толку в этих мыслях? И все-таки ей бы понравился сад.

Мои сестры и Белая Мышка не делали ничего откровенно дурного, хотя потихоньку одалживали у миссис Петтигрю иголки, что очень ее злило. Они могли бы с тем же успехом воровать иголки, а не одалживать их.

Но хватит о проделках. Я рассказал о них только для того, чтобы показать, какие события происходили в те дни, которые не попали в повесть. В общем, мы отлично проводили время.

В день, когда разразилась подушечная битва, мы отправились на долгую прогулку. Не в паломничество – про паломничество я расскажу как-нибудь потом.

Мы вовсе не собирались драться подушками. Обычно после завтрака ими не дерутся, но Освальд поднялся наверх, чтобы забрать нож из кармана своих итонских брюк: он собирался разрезать проволоку, из которой мы мастерили силки для кроликов. У него очень хороший нож, с напильником, штопором и другими инструментами. Освальд спустился не сразу, его задержала необходимость подложить в постель Дикки кусок яблочного пирога. Дикки поднялся следом за братом, чтобы посмотреть, что он там застрял, а увидев, чем занимается Освальд, швырнул него подушкой, и начался бой. Остальные, заслышав издалека шум битвы, поспешили на поле брани – все, кроме Доры, которая не смогла прийти из-за раненой ноги, и Дейзи, потому что Белая Мышка все еще нас побаивается, когда мы собираемся вместе. Она считает нас буянами. Это из-за того, что у нее только один брат.

Что ж, бой вышел замечательным. Элис билась на моей стороне, Ноэль и Эйч-Оу поддержали Дикки, а Денни бросил пару подушек, но ни в кого не попал, поэтому не знаю, на чьей стороне он дрался.

В самый разгар битвы вошла миссис Петтигрю, отобрала подушки и потрясла тех воинов, которые были достаточно маленькими, чтобы их схватить. Если хотите знать, она вела себя просто грубо, я даже не думал, что она опустится до таких выражений. Она сказала: «Разрази вас гром!» и «Провалиться вам!» Последнего выражения я никогда еще не слышал.

– От вас, детей, просто спасу нет! – заявила она. – Пропади пропадом ваши выходки! А бедный, милый, терпеливый джентльмен сейчас прямо под вами корпит над книгой, несмотря на головную боль, а вы беснуетесь над его головой, как молодые бычки. Хоть бы ты об этом подумала, ты же такая милая девочка!

Последние слова были адресованы Элис, которая ответила вежливо, как и положено отвечать взрослым:

– Мне очень жаль, мы забыли, что у него болит голова. Не сердитесь, миссис Петтигрю, мы не хотели плохо себя вести, мы просто не подумали.

– Вы никогда не думаете, – сказала Петтигрю, все еще ворчливо, но уже не так яростно. – Почему бы вам не убраться куда-нибудь на целый день, а?