Надо все это запомнить, подумала Анника. И все это потом описать.

На эту сцену взирал и Рагнар Эстберг, архитектор, создавший ратушу. Его бронзовый бюст с непроницаемой серьезностью смотрел на происходящее.

«Мог ли ты себе представить, что здесь когда-нибудь случится что-то подобное?» – мысленно обратилась Анника к Эстбергу и была в тот же момент остановлена потной рукой полицейского.

– Можете подождать здесь минутку?

– У меня есть выбор? – огрызнулась Анника и отвернулась.

Здесь было светлее. Анника смогла разглядеть мраморные бюсты над дверями, бронзовые петли и дверные ручки, стилизованные канделябры.

– Слушайте, мне пора писать репортаж, – снова заговорила Анника, но офицер уже исчез.

Открылась одна из дверей, оттуда кто-то окликнул Аннику по имени. Из двери лился яркий свет, освещая картину на противоположной стене коридора. Анника, не говоря ни слова, вошла в кабинет.

– Закрой за собой дверь.

Прозвучавший голос заставил Аннику остановиться.

– Мне следовало бы догадаться, что ты здесь.

Инспектор К. был небрит, лицо выглядело помятым от усталости.

– Я решил сам допросить тебя, – сказал он, усаживаясь во главе тяжелого дубового стола. – Садись.

Он жестом показал Аннике место слева от себя, включил магнитофон и налил себе стакан воды.

– Допрос Анники Бенгтзон, корреспондента газеты «Квельспрессен». Дата рождения и полное имя будут внесены в протокол позже. Допрос проводит инспектор полиции К., в малом кабинете ратуши Стокгольма в четверг, десятого декабря в…

Он умолк, провел рукой по волосам. Анника поудобнее устроилась в кресле из черного дерева с красной кожаной обивкой. С портрета на стене на нее смотрел важный господин в мундире.

– …двадцать три часа двадцать одну минуту, – закончил К. фразу. – Вы видели подозрительного человека в Голубом зале приблизительно в десять часов сорок пять минут, не так ли?

Анника поставила на пол сумку и сложила руки на коленях, прислушиваясь к доносившемуся словно из другого мира шуму уличного движения.

– Я не знала в тот момент, что она вела себя подозрительно, – ответила Анника.

– Можете ли вы описать, что произошло?

– Не произошло ничего особенного. – Голос Анники стал неприятно визгливым. – Мне некогда сидеть тут и вести светскую беседу. Я не видела ничего особенного. Я танцевала, когда меня толкнула какая-то девушка. Какая-то чепуха. Я сижу здесь, а в редакции все ждут мою статью…

Инспектор потянулся вперед и выключил магнитофон.

– А теперь послушай меня, сучка, охотница за передовицами, – сказал К., склонившись к Аннике. – Сейчас не самое подходящее время отстаивать свое «я». Ты расскажешь мне все, что видела, и расскажешь здесь и сейчас. Это произошло полчаса назад, и ты была одной из тех, кто находился ближе всех к месту преступления.

Она некоторое время изумленно смотрела на К., потом скользнула взглядом по темным полкам с книгами в кожаных переплетах и кивнула.

«Неужели он и вправду обозвал меня „сучкой“?»

– Более подробно мы допросим тебя позже, – проговорил К. более дружелюбно и устало. – Сейчас нам необходимо описание. Рассказывай все в хронологическом порядке, с того момента, когда ты увидела эту девушку, а дальше уже мы сами будем решать, что там важно, а что нет.

Он снова включил магнитофон. Анника откашлялась и постаралась сбросить напряжение.

– Это была женщина, – сказала она, – женщина, которая толкнула меня локтем, потом наступила мне на ногу.

– Как выглядела эта женщина?

Аннике показалось, что сейчас вся эта комната вместе с парадными портретами рухнет ей на голову. Она прикрыла глаза и провела по ним пальцами.