Мафуз, однако, был непреклонен. А Халифа снова смолчал. Так же, как и во время допросов, он молчал, когда Джемаль предстал перед судом, и когда его приговорили к двадцати пяти годам работ в каменоломне Тура, и даже когда спустя четыре месяца после вынесения приговора он покончил с собой, повесившись в камере.

Все последующие годы Халифа пытался найти оправдание своему молчанию. Он убеждал себя, что Джемаль был настолько скверный тип, что в любом случае получил по заслугам, а прав ли был суд в конкретном случае – дело десятое. Но какой-то внутренний голос упрямо твердил Халифе, что он струсил и из-за его трусости невиновного отправили за решетку, а настоящий убийца так и не предстал перед правосудием. И теперь этот голос звучал с такой силой, что инспектор уже не мог думать ни о чем ином.

Сторонники Баруха Хар-Зиона – а их число росло словно грибы после дождя – воспринимали своего лидера не иначе как нового Давида, избранника Божия, отвоевывающего у врага Землю обетованную. Сочетая недюжинную силу и бесстрашие с глубокой набожностью, Хар-Зион являл собой в их глазах живой образец шартекера – несокрушимого героя иудейских преданий, который печется о себе, своем народе и Боге, не задумываясь о средствах.

Борис Зеговский – таково было его настоящее имя – родился в захолустном местечке на юге Украины. В 1970 году, шестнадцатилетним подростком, он на пару с младшим братом тайно бежал за пределы СССР. Пешком преодолев пол-Европы, братья обратились в израильское посольство в Вене с просьбой разрешить им алию[23]. Долгий изнурительный путь из страны повального антисемитизма на землю предков стал для Хар-Зиона своего рода исходом, наглядным подтверждением союза Бога с избранным народом.

С тех пор он всецело отдал себя военной службе во имя обороны и расширения пределов своей новой родины. Его карьера в израильской армии началась с элитного полка «Сайрет Маткал», где Хар-Зион неоднократно удостаивался военных почестей. После того как его «хаммер» налетел на фугас в южном Ливане и Хар-Зион получил страшные ожоги, он перешел в военную разведку – возглавил отдел по вербовке агентов из числа палестинцев. Беззаветное служение во благо Израиля составляло самую суть его личности, побуждая как на акты беспримерного героизма (его дважды представляли к высшей военной награде Израиля – медали «За отвагу»), так и на поступки, поражающие своей жестокостью. В 1982 году он получил строгий выговор за то, что велел подчиненным облить бензином ливанскую девочку и под страхом ужасной смерти выдавил из нее сведения об оружейных запасах «Хезболлы». Позднее, во время работы в разведке, Хар-Зион угодил под трибунал: он подозревался в том, что санкционировал запугивание палестинских женщин групповым изнасилованием, дабы принудить их к сотрудничеству. Обвинения были сняты после того, как главный свидетель по делу погиб в результате загадочного пожара.

И это были лишь самые известные случаи. Леденящие душу рассказы о совершенных им зверствах передавались из уст в уста. Но вместо того, чтобы заставить Хар-Зиона контролировать себя, они, казалось, лишь льстили его тщеславию больше всех наград за мужество. Говорят, однажды он заметил: «Приятно, когда тобой восхищаются, а еще приятнее, когда тебя боятся».

Мирные соглашения, принятые в Осло, – равно как и любые другие договоры, предусматривавшие уступку Израилем хотя бы пяди библейской земли, – до глубины души возмутили Хар-Зиона. Официальный курс правительства был чересчур мягок для него. Настал час действовать самостоятельно. В середине девяностых, подав рапорт об уходе из разведывательного ведомства, он навсегда порвал с военной службой и с головой окунулся в политику. Сначала примкнул к организации воинствующих переселенцев «Гуш Эмуним», а вскоре основал еще более радикальную группу «Шаалей Давид» – «Воины Давида». Выдвинутый этой группой призыв захвата арабских территорий и переселения на них израильтян был даже самыми правыми политиками воспринят как сумасбродство фанатиков. Однако с появлением аль-Мулатхама и «Палестинского братства» бескомпромиссная позиция Хар-Зиона стала стремительно набирать популярность. Он открыто заявлял, что конец терактам наступит только тогда, когда Эрец Исраэль будет заселена лишь евреями, а палестинцы уберутся в Иорданию. На организуемые им митинги приходило все больше народу, а на обеды для спонсоров – все более важные гости. На выборах двухтысячного года Хар-Зион получил место в кнессете – после этого в некоторых кругах о нем всерьез заговорили как о потенциальном политическом лидере Израиля. «Если Барух Хар-Зион станет премьер-министром, стране придет конец», – предрек умеренный израильский политик Иехуда Милан. «Если Барух Хар-Зион станет премьер-министром, таким