Последний был как раз из таких – выездной, интерактивный (это когда ещё и зрители участвуют). Заказали его в качестве развлечения для серьёзной конторы, типа, вместо банальной пьянки – культурный отдых с выходом в массы. Ну и для коллектива полезно – тимбилдинг получается. Сцена же все меняет, на ней с разных сторон люди раскрываются, там друг друга чувствовать надо.

Хотя на самом деле та же пьянка, но после культурной программы.

Ну и вот, – мы отыграли, а заказчики за стол усаживают. А Саня не отказался почему-то. Помню – наливали, помню – отказывалась. Помню мерзкого вида мужичка, который всё норовил подсунуть мне рюмку, не желая слышать «нет».

Ещё помню спор за столом, касаемый небезызвестный Золушки. Дело в том, что наш спектакль был альтернативной версией известной истории. Андрюха, сценарист наш, постарался – вписал в сказку неожиданные повороты и нетривиальный финал. Там принц выбирает в итоге мачеху, но это так, для понимания.

Кто-то возражал, что не надо сказки извращать, парни доказывали, что если принц не дурак, то он бы на Золушке никогда не женился.

Дескать, она конечно хозяйственная и все такое, и была бы хорошей женой для крестьянина, но никак не для будущего короля.

Да и не выжила бы нежная дева в дворцовом серпентарии, и любовная лодка потерпела бы крушение. Помню, дядечка меня всё спрашивал:

- Лерочка, а вы что думаете – выжила бы Золушка во дворце?

Я ведь понимала, что по факту не её это судьба, но из упрямства ляпнула: "Я бы выжила, главное – в себя верить".

Нет, я правда так думаю. Я же сирота с семи лет. Думаете, легко в интернате выжить было? Там нас, у кого родители были, но погибли, ненавидели. За то что семья была, за то что любили, оберегали, не оказались… Не хочу вспоминать, пятнадцать лет уже прошло, а все равно ночами плачу, как вспомню маму с папой. Короче, поверьте, я бы выжила. Я и место в универе себе зубами выгрызала. Нам же после интерната кроме ПТУ ничего не светит, да и там лица кривят, если от нас приходит кто. Чтобы на бюджет на вышку пройти, я ночами знакомых обшивала, репетиторов нанимала и с ними к поступлению готовилась. Но не об этом сейчас речь.

Дальше помню уже, как в комнату с криком "Как ты посмела, тварь!" ворвалась женщинам в роскошном наряде под старину. У нас таких никогда не было, всё очень натуралистично – ткань, крой, отделка кантом, кружевом и камнями, туфельки с пряжками, причёска, украшения… Я смотрела и восхищалась – мне такого не сделать, прямо как в музее. А я специально туда ходила и на занятия записывалась по истории костюма, чтобы в детали вникнуть.

Тетка всё вопила, что я тварь неблагодарная и что-то в этом духе, а я растерялась и ляпнула: «Вы кто, мадам?»

Так она чуть не зарычала, убежала прочь и продолжила шуметь за сценой. Тогда только я догадалась, что я или на кастинге или участвую в очередной экспериментальной постановке, но только не нашей. У нас такого реквизита отродясь не было. И тетку эту я не знала, хотя она хорошо играла, душевно так…

Видимо, мужичок мне всё-таки что-то подлил, и в довесок я головой стукнулась. Поэтому ничего не помню. Я, конечно, постаралась включиться в действие, но фигово себя чувствовала. О чём и попыталась сообщить. К сожалению, ко мне не прислушались и вот результат – потеряла сознание, а очнулась уже здесь.

Всё это я рассказывала мужчине, который внимательно, не перебивая, меня слушал.

- Хорошо, я понял. Ложитесь и закройте глаза, я осмотрю вас.

Ладно, лечь, но глаза-то зачем закрывать? – подумала я, и сомнения, видимо отразились на лице, потому что этот доктор пояснил: