Он сразу понял, что она не такая. Конечно, нельзя быть абсолютно уверенным, но он побился бы об заклад, что это так. Она не расклеивает ярлыки на аккуратных коробочках, потому что и свое «я» не помещает ни в одну, и это поразило его как нечто свежее и новое, особенно по сравнению с девушками, которых он знал в школе. Не говоря об Эшли.

Хотя в гараже было полно работы, мысли возвращались к девушке чаще, чем ему хотелось бы.

Не все время. Не постоянно. Но достаточно, чтобы он понял: по какой-то причине ему хочется узнать ее получше. Недаром он гадал, когда снова ее увидит.

Блейз направилась к закусочной, которую Ронни видела, проходя через деловой центр, и нужно признать, в этой забегаловке было некоторое очарование для тех, кто тосковал по пятидесятым годам прошлого столетия. Перед старомодной стойкой стояли табуреты, пол был вымощен черно-белыми плитами. Вдоль стен стояли кабинки, обтянутые потрескавшимся красным винилом. Меню было написано мелом на доске, и насколько могла судить Ронни, за последние тридцать лет менялись только цены.

Блейз заказала чизбургер, шоколадно-молочный коктейль и жареный картофель. Ронни не смогла решить, что выбрать, и ограничилась диетической колой. Она была голодна, но не знала, на каком масле здесь жарят. Впрочем, вряд ли это было известно кому-то из обедающих. Быть вегетарианкой не так просто, и иногда ей очень хотелось отказаться от своих принципов. Особенно когда в животе урчало. Как сейчас.

Но она не станет здесь есть. Не сможет. Не потому что одержима идеями вегетарианства – просто не хотела, чтобы ее тошнило от мяса. Плевать ей на то, что едят другие: просто каждый раз, когда она думала, откуда берется мясо, представляла корову на лугу или поросенка Бейба, и ее сразу начинало подташнивать.

Однако Блейз была вполне довольна. Сделав заказ, она откинулась на стенку кабинки.

– Как тебе здесь? – спросила она.

– Чисто. Немного необычно.

– Я прихожу сюда с детства. Па приводил меня сюда каждое воскресенье, после церкви, и покупал шоколадный коктейль. Они здесь лучшие. Мороженое привозят из какого-то крохотного местечка в Джорджии, но оно изумительное. Тебе следует попробовать.

– Я не голодна.

– Врешь! – воскликнула Блейз. – Я слышу, как урчит у тебя в желудке, но как хочешь. Тебе же хуже. Спасибо за то, что накормила.

– Не за что.

Блейз улыбнулась.

– Так что случилось вчера ночью? Ты знаменитость или что-то вроде?

– Что за вопрос?

– Коп пришел именно за тобой.

Ронни поморщилась.

– Скорее всего это отец сказал ему, где меня найти. Только и всего.

– Да уж, тебе не позавидуешь.

Когда Ронни рассмеялась, Блейз потянулась к шейкеру с коктейлем. Допив до конца, она высыпала на стол соль и стала делать горку.

– Что ты думаешь о Маркусе? – спросила она.

– Я почти с ним не разговаривала, а что?

Блейз, казалось, очень осторожно выбирала слова.

– Я никогда Маркусу не нравилась… раньше. Не могу сказать, что и он мне очень нравился. Он всегда был каким-то… подлым, что ли… Но потом, года два назад, все изменилось. И когда я действительно в ком-то нуждалась, он всегда оказывался рядом.

Ронни сосредоточенно наблюдала, как растет горка.

– И?..

– Я просто хотела, чтобы ты знала.

– Прекрасно. Да ладно. Мне все равно.

– И тебя туда же.

– О чем ты?

Блейз соскребла с указательного пальца черный лак.

– Когда-то я занималась гимнастикой, и четыре-пять лет она оставалась главной в моей жизни. Но я ушла из секции из-за тренера. Настоящая тварь: всегда тыкал в ошибки и никогда не хвалил за успехи. Как-то раз я тренировалась в низком соскоке с бревна. Он подскочил ко мне и заорал, что я не так ставлю ноги и что нужно застыть на месте, – словом, все то, что я уже сто раз слышала. Мне это чертовски надоело! Ну я ответила «да ладно», и он стиснул мне руку так сильно, что синяки остались. Стал вопить, что в моем возрасте нужно быть повежливее, и если я говорю так, все равно что посылаю кого-то подальше. Поэтому, когда мне говорят «как бы там ни было», я всегда отвечаю «и тебя туда же».