– Что это ты пролила на майку? Вся мокрая и липкая.

Ронни поискала глазами Блейз, гадая, куда она подевалась.

– Проваливай, ладно?

– Не могу. Па тебя ищет. Наверное, хочет, чтобы ты вернулась домой.

– Где он?

– Пошел в туалет, но сейчас будет.

– Скажи, что ты меня не видел.

Джона призадумался.

– Пять баксов.

– Что?

– Пять баксов, и я забуду, что ты была здесь.

– Ты это серьезно?

– У тебя мало времени, – изрек Джона. – Теперь уже не пять, а десять!

Ронни взглянула по сторонам и заметила отца, обыскивавшего взглядом толпу. Девушка инстинктивно пригнулась, зная, что никак не сможет пробраться мимо незамеченной, и окинула яростным взглядом своего шантажиста-братца, который, возможно, тоже это понимал. Он умный парень, и она любит его и восхищается талантами шантажиста, но все же он ее младший брат. В идеале ему следовало быть на ее стороне. Но разве это так? Конечно, нет.

– Ненавижу тебя, – прошипела она.

– И я тебя тоже. Но все равно это будет стоить тебе десять баксов.

– Как насчет пяти?

– Ты упустила свой шанс. Но я свято храню тайны.

Отец все еще не успел их заметить, хотя подошел совсем близко.

– Прекрасно! – Она порылась в карманах, сунула ему смятую десятку, и Джона прикарманил деньги. Оглянувшись, она увидела, что отец движется в их направлении, и нырнула за лоток. К ее удивлению, Блейз тоже оказалась там и преспокойно курила.

– Проблемы с отцом? – ухмыльнулась она.

– Как мне выбраться отсюда?

– Дело твое, – пожала плечами Блейз. – Но он знает, какую майку ты носишь.

Час спустя девушки сидели на скамье в конце пирса. Ронни по-прежнему скучала, но уже не так сильно. Блейз оказалась прекрасной слушательницей с весьма оригинальным чувством юмора и, что важнее всего, любила Нью-Йорк не меньше Ронни, хотя никогда там не была.

И расспрашивала новую подругу о самом обыденном. Ей было интересно все: Таймс-сквер и Эмпайр-стейт-билдинг, статуя Свободы – словом, все туристические приманки, которых Ронни всячески старалась избегать, но все-таки постаралась порадовать новую подругу, прежде чем рассказать о настоящем Нью-Йорке: клубах в Челси, музыкальном театре в Бруклине, уличных торговцах в Чайнатауне, где можно было купить контрафактные записи или фальшивые сумочки от Прада, да и, собственно говоря, почти все, причем за сущие гроши.

Она говорила, и в ней все сильнее росло желание оказаться дома. Где угодно, только не здесь.

– Я бы тоже не хотела приезжать сюда, – согласилась Блейз. – Тут тоска зеленая.

– Сколько ты здесь живешь?

– Всю жизнь. Но я по крайней мере хоть одета классно.

Ронни купила дурацкую майку с Немо, зная, что выглядит глупо. На лотке были майки только самых больших размеров, и эта штука доходила Ронни практически до колен. Единственным преимуществом майки было то, что в ней можно незамеченной проскользнуть мимо отца. В этом Блейз оказалась права.

– Кто-то говорил, что Немо – это круто.

– Она лгала.

– Что мы тут делаем? Па, должно быть, давно ушел.

– А чем тебе тут плохо? – удивилась Блейз. – Хочешь обратно на фестиваль? И может даже, побывать в доме с привидениями?

– Нет. Но неужели здесь нечем заняться?

– Пока нет. Позже. А пока подождем.

– Чего именно?

Блейз, не отвечая, встала и повернулась лицом к потемневшей воде. Волосы развевал ветер.

– Знаешь, я видела тебя раньше.

– Когда?

– На волейболе. Я стояла вон там. – Она показала на другой конец пирса.

– И?..

– Ты казалась чужой в этой толпе.

– Ты тоже.

– Поэтому я стояла на пирсе.

Она подтянулась и уселась на перилах лицом к Ронни.

– Понимаю, тебе не хочется здесь быть, но почему ты так зла на отца?