– Благодарю. Вопросов нет, – сказал заместитель командующего.

Командир полка подтолкнул следующего докладчика.

Следующим к доске вышел начальник связи и принялся называть радиочастоты, а также номера основных и запасных каналов. Доктор тем временем закончил измерения давления и пульса, сделал отметку в своем журнале и исчез.

После связиста коротко выступил старший штурман, доложив обстановку в районе предстоящей работы самолета-разведчика, дал отсчет точного времени.

В заключение слово взял командир полка – подтянутый сорокалетний полковник, которого Воронов давно и неплохо знал.

– Андрей Николаевич, после выполнения задания можете набирать высоту и возвращаться на точку в облаках – радиотехническое оборудование проверено и будет в полной готовности к заходу по глиссаде при минимуме погоды.

– Понял. Всем спасибо, – поднялся Воронов. Глянув на часы, напомнил: – Вылет через двадцать минут.

Когда он подходил к выходу из домика, сзади окликнули:

– Товарищ генерал, вас командующий по закрытому каналу!

Пришлось заглянуть в помещение к связистам.

– Да, товарищ командующий, Воронов на связи, – сказал он в микрофон.

– Как прошла подготовка?

– Нормально, в полном объеме. Техника в порядке; только что закончились предполетные указания.

– Понятно, – прогудел динамик голосом Филатова. – Удачи.

Вырулив и остановившись на исполнительном старте, Андрей еще раз посмотрел вверх. Рваные клочковатые облака проплывали так низко, что порой казалось, будто их можно достать рукой.

– Осторожность и еще раз осторожность, – прошептал он и нажал кнопку «радио»: – Сокол, Семьсот первый карту выполнил, к взлету готов.

– Семьсот первый, ветер встречный – четыре метра. Взлет разрешаю, – ответил руководитель полетов.

Выведя двигатели на взлетный режим, Воронов отпустил тормоза и начал разбег по бетонке…

Да, полет предстоял чрезвычайно сложный, и осторожность действительно требовалась – от взлета до окончания выполнения задания. Главное, не вляпаться в облака, иначе придется резко уходить вверх и возвращаться домой по приборам.

Набрав необходимую скорость, самолет оторвался от ВПП и сразу же начал плавный разворот в сторону Панджшерского ущелья.

А по магистральной рулежной полосе к предварительному старту уже резво ехал «Ан-26». Во время выполнения генералом Вороновым воздушной разведки он должен был кружить над аэродромом на высоте две тысячи четыреста метров, выполняя функцию ретранслятора.

Машина прекрасно слушалась рулей благодаря отсутствию подвесных топливных баков, но всю «прелесть» погоды Андрей ощутил сразу же, едва колеса оторвались от бетонки.

Да, «Су-25» являлся дозвуковым самолетом, чья максимальная скорость у земли не превышала девятисот семидесяти пяти километров в час. Летавших на этих штурмовиках летчиков даже лишили прибавки к окладам и «сверхзвуковых» пайков. Не положено. Будто на их рабочих скоростях меньше перегрузок и прочих проблем.

Однако когда видимость не превышала одного километра, не спасала и минимальная скорость в триста километров в час. Видимая поверхность земли с ориентирами и естественными препятствиями в виде холмов возникала из белесой пелены и приближалась по курсу полета слишком быстро. Взгляд был буквально прикован к переднему сектору, поглядывать на приборы и на полетную карту у Андрея не получалось. Благо он неплохо знал район и подходы к юго-западным «воротам» Панджшерского ущелья.

Спустя пару минут в эфир прорвался доклад командира «Ан-26»:

– Семьсот первый, Сто двадцать второй взлет произвел. Шестьсот метров, в наборе. К работе готов.