- Н-не мне, - я стояла и растерянно хлопала глазами, не зная, что еще можно сказать в свое оправдание. Тем более что должностные я точно не брала.

- Придется тебе, голубушка, убытки возмещать! Все 120 тысяч, копеечка в копеечку!

- Но у меня нет таких денег! -  зачем-то возмутилась я, хотя оспаривать нужно было не это.

- Я понимаю, что нет. Сколько тебе Сбруев отстегнул? Пару тысченок или на десять расщедрился? – Олег Анатольевич переплел пальцев и положил на них голову, уперев локти в стол. – Не с теми ты дружбу, Родионова, водишь. Ой, не с теми!

С этими словами он расцепил руки и откинулся на спинку широкого замовского кресла. Даже у директора такого не было. Гриша был человеком активным, подвижным, на месте долго не сидел и в барском кресле не нуждался:

- Но я могу закрыть на этот факт глаза и в ОБЭП не сообщать. Как ты думаешь, стоит мне это делать или нет? – теперь кисть его руки лежала на столе, а указательный палец выстукивал неизвестный мне ритм.

- И что я для этого должна сделать? – я поняла, что стою, сжавшись у стены. Как в детстве, когда понимаешь, что тебя сейчас будут щекотать, а ты щекотки жуть как боишься.

Указательный палец начальника переместился и  начал отбивать этот же ритм по его толстой выпяченной губе. Он молчал, глядя на меня, а я молчала, не зная, что сказать в свое оправдание или опровержение тех фактов, которые только что были озвучены. Если бы я имела хоть какое-то отношение к этим самым «кормовым фруктам», то, наверное, придумала бы давно какое-нибудь объяснение. А тот как снег на голову. А на дворе май, между прочим.

- Что сделать, говоришь? – наконец ожил Матвеев. – Я тут недавно в социальных сетях вычитал очень интересную фразу…

Не зря Зоя Петровна, наша секретарша говорила, что как к Матвееву не зайдешь, он все в компе сидит и, если кто заходит в кабинет, сразу сворачивает все страницы. Он же продолжил:

- Если вас незаслуженно обидели, то пойди и заслужи!

Я уже и не знала, что подумать. Но мужчина быстро внес ясность:

- Ты, наверное, уже слышала сплетню, что являешься моей любовницей?

- Я здесь тоже не при чем, - я активно затрясла головой.

- Естесс-но, - он именно так и произнес, проглатывая звуки, - это я ее пустил.

- Зачем? – я хоть и слышала от  Маши, но все равно оказалась поражена до глубины души.

- Очень просто, - он криво усмехнулся. – Чего женщины бояться больше всего? Огласки. Чтобы муж не узнал. А когда мужа нет, да и любовником на горизонте не пахнет, чтобы не узнал коллектив, так сказать, общественность. А когда общественность уже в курсе? Значить-ся, и бояться тебе не чего.

- Но, но я вас не люблю… - не ожидала я такого поворота.

- Полюбишь! – палец снова вернулся на верхнюю губу и начал ритмично постукивать. Видимо, этот жест помогал Олегу Анатольевичу лучше соображать, чтоб ему пусто было! – Ты не думай, Александра Родионовна, силой я тебя в постель не потащу. Только с твоего добровольного согласия. Так что думай, что будешь делать: купаться в любви и ласке или писать явку с повинной. У ОБЭПа вечно палок для выполнения плана не хватает. Они рады будут.

Я не заметила, как из моих глаз потекли слезы. И теперь молча стояла и сглатывала соленую жидкость с губ. Он же еще раз раздел меня взглядом и негромко сказал:

- А теперь вон отсюда! Даю тебе два дня на размышление!

Повторять мне было не нужно.

Выйдя от Матвеева, я сразу пошла к Завидовой. С такими вопросами тянуть не стоило. С моей пресловутой девственностью давно уже было пора расстаться. Но не таким же способом! Хотелось бы, чтобы человек по крайней мере нравился, а не вызывал стойкий рвотный рефлекс.