Эти размышления отвлекали от службы, и, чтобы не натворить каких-нибудь глупостей, я попросил Нилочку перенести назначенные встречи с нашими «белыми» и «серыми» бизнесменами на следующую неделю. А под конец рабочего дня я попросил секретаршу сварить две чашки кофе и составить мне компанию.

Она залетела еще более воздушной походкой, чем обычно. Мы уселись за приставной столик для посетителей друг против друга.

Одетая в строгого покроя, но игривой зеленоватой расцветки костюмчик, состоявший из обтягивающей юбочки до колен и приталенного жакетика, под которым виднелась беленькая блузка, Нила была похожа на неуверенную в себе начинающую актрису. Хотя в «неуверенность в себе» она явно играла. Иначе не смогла бы она так легко, с очаровательной улыбкой накрашенных розовой помадой губок отправлять подальше тех посетителей, которых я не хотел видеть.

– Ой, я забыла сахар! – воскликнула она, глядя на свою чашку.

Вскочила легко, почти беззвучно. Выбежала.

– Вам же одну? – Ее рука с ложечкой сахара зависла над моей чашкой.

– Чуть-чуть меньше, – сказал я.

Она струсила верхушку сахарной горки обратно в сахарницу. Остальное опустила в мой кофе и размешала.

– Как ты думаешь, что можно подарить красивой женщине? – спросил я.

Нилочка задумалась, затаив на личике улыбку.

– У вас с ней близкие отношения?

Странно, но я не услышал в этом вопросе попытки вмешиваться в мою личную жизнь.

– Да.

– А коньяк у вас есть?

– Она не пьет коньяк.

– Нет, не для нее, – смутилась Нила. – Сейчас, к кофе. У меня есть, но обычный…

Я достал бутылку «Хэннесси» и коньячные бокалы. Налил.

Нила пригубила. Посмотрела на часы.

– Вы ведь сегодня никого больше не ждете?

– Ты же всех перенесла?

– Да, конечно. Как вы сказали! Я сейчас.

Она опять вышла.

Я чередовал вкус коньяка со вкусом кофе. Думал о Светлане. Вокруг разливалась непривычная для министерства тишина. И я забыл, что нахожусь на службе, на скучной службе, смысл которой заключался в придании бумагам различной скорости. Словно в компьютерной игре я какие-то бумаги двигал, и они попадали, как бильярдные шары в лузу, на последнюю утвердительную подпись моему шефу, другие «случайно» терялись, «исходили» навсегда, но в неизвестном направлении. Найти их было невозможно. Да их и не искали. Эта служба была тоскливой и выгодной. Мне хорошо оплачивали мою тоску по настоящей жизни.

Нила снова появилась в кабинете. Я только заметил, что с ее ножек исчезли колготки.

– Лучший подарок любимой женщине – это белье, – прошептала она.

Потом игриво обернулась, словно проверяя, нет ли случайных свидетелей, и сбросила свой костюмчик, оставшись в действительно красивом белье красного цвета. Это белье делало ее удивительно соблазнительной. Я схватился за свой коньячный бокал, как за спасительный круг.

Она повернулась боком, изогнулась, откинув свои недлинные каштановые волосы назад. Потом повернулась ко мне спиной и нагнулась, коснулась кончиками пальцев пола. Снова повернулась лицом ко мне.

– Красивое? – Она спросила, показывая взглядом на свои трусики.

– Да, – выдохнул я негромко и оглянулся по сторонам. – Ты хоть дверь закрыла?

– Конечно, – прошептала она. – Я хотела вам кое-что рассказать.

– Рассказывай!

– Меня о вас расспрашивали…

– Кто?

– Догмазов с еще двумя.

– И что же их интересовало?

– Не приходят ли к вам женщины, не закрываетесь ли вы с кем-нибудь тут, не много ли пьете. Какие у вас привычки, какие журналы читаете, с кем просите не соединять, кого принимаете без предварительной записи. Я думаю, вы скоро отсюда уйдете.

– Ты думаешь?