Позволю себе небольшое отступление от главной темы. Моя судьба сложилась так, что я вначале учился в военно-морском политическом училище, а затем окончил Военно-политическую академию им. В.И. Ленина, причем ее самый элитный – научно-педагогический факультет. Что касается училища, то там мы, разумеется, учили все основные труды классиков марксизма-ленинизма, но, имея за плечами лишь 10 классов школы, многого не понимали, да многого от нас и не требовали. Получили общее представление – и ладно! Другое дело – академия. На нашем факультете готовили будущих преподавателей всех общественных дисциплин для кафедр общественных наук военных вузов (научный коммунизм, политическая история, политэкономия, психология и педагогика, социология и философия), т. е. тех, кто должен был вкладывать в головы будущих советских офицеров познания марксизма-ленинизма, а потому учили нас фундаментально. Если на остальных (общих) факультетах читали лекции кандидаты наук, а семинары вели даже адъюнкты, то у нас имели право и читать лекции, и вести семинары исключительно доктора наук, причем только самые именитые. Каждое занятие с преподавателями такого уровня было настоящим откровением. Я избрал для себя стезю историка, а потому в течение всех трех лет учебы том за томом штудировал материалы съездов и конференций, разбираясь со всевозможными оппозициями и политическими течениями. Помню огромный том протоколов II съезда РСДРП, который мы дотошно изучали в течение двух месяцев, вникая в каждый диалог, в каждую реплику. Любви к съездам это не прибавляло, но материал мы знали отменно. Если у историков настольными книгами были протоколы съездов, то у философов – знаменитый 18-й том полного собрания сочинений Ленина – «Материализм и эмпириокритицизм», одна из самых путаных и тоскливых работ Ильича. Выпускники военных училищ и академий советского времени меня поймут, потому что ни один из них не миновал участи конспектирования этого нескончаемого и малопонятного творения. Что касается группы политэкономов, то у них была, разумеется, своя библия – «Капитал» Маркса. Учили они его, бедолаги, все три года пребывания в академических стенах. Помню их стенания и проклятья в адрес отца марксизма, зависть к нам. Бедные политэкономы фактически от руки переписывали себе в конспекты все тома Маркса и разобрали их до последней запятой.

Оговорюсь, что состав слушателей нашего факультета был весьма сильным. К концу обучения мы уже сдавали кандидатские минимумы и намечали темы будущих диссертаций. На сегодня большинство моих сокурсников – кандидаты и доктора наук, заведующие кафедрами престижных вузов и известные в своих кругах ученые-историки.

К чему я все это говорю? А к тому, что даже хорошо теоретически подготовленным ученикам при весьма сильной мотивации (получение престижной специальности преподавателя, которая обеспечит тебе и карьеру, и все сопутствующие блага), при наличии лучших преподавателей, освоение «Капитала» Карла Маркса было делом весьма непростым. А нам пытались рассказывать о толпах рабочих-самоучек, которые, читая запоем после работы «Капитал» и, уяснив для себя суть марксисткой теории, шли в революцию!

Разумеется, что агитаторы социал-демократов кое-что рассказывали рабочим и о Марксе, но лишь в доступной для понимания малограмотными людьми самой примитивной форме. Помимо этого они много говорили о социальной несправедливости и о том, что уничтожить царизм и буржуев могут только они – пролетарии, которым нечего терять, кроме собственных цепей, зато потом они будут жить припеваючи. Конечно, такая агитация порой приносила свои плоды, и рабочие увлекались идеей экспроприации экспроприаторов. Но в большей своей массе и матросы (вчерашние рабочие), и рабочие (вчерашние крестьяне) за социал-демократами не шли. Уж слишком заумными были их идеи, слишком далекой была перспектива светлого коммунистического рая, который они слабо себе представляли.