Я всхлипнула в последний раз, теперь уже облегчённо, и осторожно прижалась к нему. А вдруг тот свет, о котором говорила бабуля, нужно искать не только в себе, но и в окружающих? Если я отпущу прошлое сейчас, смогу ли писать новую судьбу вместе с ним? Теперь Йан не казался мне злодеем, разрушившим будущее. Он был терпелив, спокоен, и слушал меня внимательно. Если он будет таким всегда, я отлично справлюсь с ролью жены.

Последующие дни только доказывали его великодушие. Йан великолепно стрелял из лука, без моей помощи готовил подбитую дичь, устраивал ночлег, предпочитая не искать дружеский кров, а полагаться на собственное чутьё. На первой же ночёвке он по-хозяйски обнял меня сзади, но попыток пристать и потребовать любви не делал. И хотя я привыкла к удобному матрасу в своей спальне, лесное ложе из единственного одеяла не казалось жёстким. К вечеру я так выматывалась, что засыпала прежде, чем успевала выбрать удобную позу. С Йаном было тепло и спокойно, и я позволила себе маленькую радость нового чувства, которое прежде считала слабостью. Но как не ослабеть возле большого, сильного мужчины, который всячески заботился обо мне, дарил тепло и улыбки? Я дивилась, как быстро стаял лёд сердца, как легко оно устремилось навстречу нежности. Истосковалось, бедное, в холодных оковах разумности, что я всегда считала столь необходимой. 

К концу первой недели мы добрались до удивительных мест. Если прежде вокруг были обычные дубовые и берёзовые рощи, и поляны, усыпанные ромашками и колокольчиками, то теперь впереди выросли рыжие сосновые леса, с деревьями столь высокими, что они карябали небо, и холмами сияюще-белыми, в Светлячковых цветах. Я знала, что эти красивые пушистые облака обладают некоторыми полезными свойствами, и надеялась, что Йан позволит мне нарвать несколько штук, чтобы засушить для зелий. Я знала также, что цветы светятся в темноте, и очень хотела, чтобы мы имели возможность полюбоваться столь чудным зрелищем. Однако, разрешив мне сорвать несколько цветков, Йан отказался задерживаться на полях только любования ради.

– Потом посмотришь, – сказал он. – У нас в горах тоже такие растут.

Я не спорила и смотрела по сторонам с жадным любопытством, отмечая каждое новое растение, и радуясь, когда удавалось узнать его. Иногда, если конь шел медленно, я просила мужчину спустить меня на землю, и топала рядом, наслаждаясь твёрдостью земли, и нежностью трав, и мягкостью лепестков, что срывала. Йан часто смотрел на меня в такие мгновения, и я, всё ещё смущаясь, не решалась улыбнуться ему и попросить прощения за свою прежнюю резкость.

– Сегодня будем дольше отдыхать, – сказал он на очередном привале. Место, выбранное мужчиной, было прекрасно: уголок среди камней на золотой опушке, неподалеку от озера. – Можешь искупаться, если хочешь.

– И ты?

– И я.

– Тебе, наверное, жарко в доспехах?

– Нормально, я привык к ним. – Он кивнул на воду: – Залезай, пока не стемнело. Потом комары сожрут.

Кровососы трогали меня, только когда я ненадолго отлучалась в кусты по нужде. Рядом с Йаном меня почему-то не кусал никто – ни мошки, ни осы, ни иные, любящие досаждать путешественникам.

Я не стала спорить, зашла за куст и сняла платье, тонкие вязаные чулки и башмаки. Потом распустила волосы и полезла в воду. Йан не видел меня голой, не увидит и теперь. У меня были свои причины стесняться собственной наготы. 

– Ты что, будешь купаться в сорочке? – спросил он с берега.

Я не успела даже голову окунуть, и повернулась к нему, заворачиваясь в волосы. Длинное полотно облепило тело, но я знала, что лён просвечивает.