– Пойдём. – Ваня встал, едва заметно провёл рукой по рёбрам слева да протянул мне ладонь. – Глянем, что там случилось.

– Может, тебе всё же подлечиться? – с сомнением покосилась я на рубаху богатыря, надёжно скрывающую секреты Ивана.

– После, – махнул рукой Ваня и потянул меня к выходу.

Когда мы вышли со ступеней во двор, то увидели, что около дома старосты собралась почти вся деревня. Встав неровным полукругом, окружили они трёх человек. Высокую русоволосую девицу, которая днём была среди тех, кто помогал мне с одеждой, а бабам со сплетнями, Марьянка ненавистная змеица и сухая, я бы даже сказала, мумиеподобная старуха с бело-серыми волосами ниже пояса. На морщинистом лице в сумерках особо ярко выделялись почти ввалившиеся глазницы с чернющими глазами. Жутко. Мне казалось, ведьмы должны напускать морок, выглядеть красавицами молодыми, а тут прямо Баба Яга из страшной сказки.

Мазнув по толпе своими глазищами, ведьма остановила взгляд на мне, от чего у меня тут же по спине лёд побежал.

– Иванушка, снова твои забавы мне покою не дают, – проскрипела неприятным голосом Ведана, продолжая глядеть при этом на меня. Это она так давала понять, что вовсе не двоедушник проблем доставил, а, собственно говоря, одна приблудившаяся Алёнушка?

– Тётушка, почём зря Ванюшу не браните. Нет в том его вины, что лихо расшалилось.

И тоже на меня глазами своими зырк. Ух, ведьма! Вот зуб даю, точно к ней дар ведьмовской перейдёт. Если уже не перешёл.

И ведь снова будто на меня намекали обе, а то, что скот у деревенских помереть мог, так это цветочки. Главное зло же у нас что? Правильно. Алёнушка.

Иван будто почувствовал мой страх перед этими двумя, приобнял меня и чуть притянул к себе, вот только это лишь обозлило Марьяну сильнее прежнего. Синие глаза сверкнули недобрым, но та быстро взяла себя в руки и приторно-сладко улыбнулась моему богатырю.

– Ванюш, пока тётушка скотом займётся, позволь, я осмотрю твои раны. Знаю же тебя, никому не дал себя проверить небось.

– Не дал! – обиженно вступила в беседу Радмила. – Сам, грит, всё сделаю. Ишь какой. Само-стоя-тельный!

– Не стоит, Марьян, лучше Ведане помоги. Работы на всю ноченьку хватит. Я бы помог вам, да самому силушку восстановить надо.

Поклонившись ведьме, Иван повернулся ко мне.

– Ну, пошли, Алёнушка. Не будем мешать творить благое дело.

А я и рада поскорее спрятаться под сени дома старосты. Там и обереги всякие, и домовые хорошие, и взглядов этих нет… прожигающих насквозь.

Но чувствовала я, что так просто от Марьяны мы не отвяжемся. Как пить дать ночью заявится с очередным «важным» вопросом.

Но то будет после. А пока стоило воспользоваться небольшой передышкой и заодно про защиту свою с Иваном поговорить.

Наедине.

Пока не закрылась за нами дверь сеней, я чувствовала перечное жжение между лопаток. И лишь оказавшись отрезанной надёжным деревом от взглядов ведьм, передёрнула плечами. Жутко. Захотелось на себя панцирь непроницаемый надеть, лишь бы не цеплять никакого негатива.

– Алёнушка, что с тобой? – От Ивана не укрылось моё взбудораженное состояние. Но говорить правду ему? Он же считал, что Марьянка – друг. Не поверил бы мне. Вон даже очевидного не замечал, что уж говорить о скрытом.

Но и таить страхи свои от единственного, кто мог защитить, я не хотела. Вздохнув, ответила:

– Не обижайся, Иванушка, но худо мне от Марьянки и Веданы. Чую недоброе с их стороны. Доказать не могу, просто чувствую…

Иван открыл было рот, наверняка чтобы защитить свою подругу детства, но я перебила его, поспешив сбавить градус негатива.