Я вздрогнула. Одно дело обманывать Ивана, когда вокруг ни души, и совсем другое – облапошить толпу неизвестных селян, где каждый мог заподозрить неладное.

Но мы и вправду почти пришли. Сквозь редеющие стволы мощных деревьев виднелись отблески пламени огромного костра, а до ушей доносилось мелодичное пение и звонкий смех молодых людей.

– Представлю тебя своей гостьей, не волнуйся. После поищем твоих, не будем портить праздник лишними расспросами, – шепнул мне Иван, подтверждая моё впечатление о нём как о человеке весьма неглупом, прежде чем вывел на поляну, где на нас тут же уставилось море удивлённых глаз.

– Это Алёнка, прошу любить и жаловать! Кто обидит аль зло какое учинит, будет иметь дело с моими кулаками.

Повернувшись ко мне, Иван подмигнул и шепнул:

– Не бойся, девица, теперь никто тебя не тронет. Моих кулаков опасается даже староста.

Я нервно улыбнулась. Хотелось сбежать с многолюдной поляны, да кто ж теперь отпустит-то?

Первое время местные меня трогать опасались. То ли угроза Иванушки сработала, то ли присматривались, формируя своё собственное мнение на мой счёт.

А я… я просто сидела на большом бревне, служившем лавочкой, и смотрела на людей, даже лица которых были слишком несовременными. Невольно вспомнились самые первые снимки русских крестьян. Вот что-то такое читалось в глазах тех, кто сидел сейчас напротив меня и разглядывал, пытаясь выведать всю подноготную.

Ощущение, мягко говоря, не очень приятное. Я с трудом сдерживала желание передёрнуть плечами. Раз так дцать.

Минут через десять Иван, оставивший меня на брёвнышке сразу после своего угрожающего представления меня толпе, вернулся с глиняной кружкой.

– Держи, небось, жажда замучила?

Я машинально приняла кружку в руки, обхватив её толстые глиняные бока.

– Холодное, – заметила я. – Что это?

– Узвар, – с готовностью отозвался Иван. – Нешто в ваших землях не варят такого?

Мысленно стукнула себя по лбу. Дурёха, можно было просто сказать спасибо! Конспирация трещит по швам!

– Варят, – ответила Ивану, стараясь, чтобы улыбка выглядела естественной, а не вымученным оскалом. – Просто в темноте не признала.

Иван кивнул, хотя взгляд его ясных глаз задержался на моём лице на мгновение дольше положенного. Неужели что-то заподозрил?

– Ты пей, пей. Не отравят здесь тебя. У нас лихих людей нет, все свои. Только полезным и вкусным потчуем!

Чтобы не ляпнуть ещё чего лишнего, поднесла кружку к губам и осторожно отпила глоток. Вку-у-усно! Зажмурившись, невольно перенеслась в детство, когда на летние каникулы родители отправляли меня на хутор к бабушке. Грубо сколоченный деревянный стол, который служил исключительно для обедов-ужинов под открытым небом, укрытый светлой толстой клеёнкой. Свежий наваристый борщ со сметанкой в глубокой расписной по краю тарелке, ещё тёплый ароматный домашний хлеб с хрустящей корочкой, отрезанный толсто и неровно, но с душой и щедро, по-деревенски. И тёмный прозрачный компот из сухофруктов в гранёном стакане. Оно! То самое…

Именно этот вкус бабушкиного компота мне и напомнил холодный узвар, словно по волшебству отправивший прямиком в беззаботное детство.

– То-то же, – довольно кивнул Иван, без труда угадав, что мне понравилось. – Говорил же, для своих всё. С душой и сердцем.

Смахнув невидимые пылинки с бревна, на котором я сидела, он плюхнулся рядом. А мне вдруг стало спокойно и хорошо. Будто этот молодой мужчина одним своим присутствием гарантировал мне защиту от любых бед. Абсолютно нелогичное чувство, но я не хотела портить момент и ударяться в анализ произошедшего со мной. Не сейчас. Моя психика остро нуждалась в хотя бы недолгом покое. Иначе можно окончательно сойти с ума. Всё же не каждый день попадаешь в параллельный мир. В то, что это просто фантастические грёзы, пока моё тело лежит в коме, я верила с каждым мгновением всё меньше. Слишком реальным был и лес, и люди вокруг, и Иван, в ясных глазах которого плясали отблески огромного костра.