– Ваш младший сын?

– Петя. Он мне сам сообщил сегодня, когда стало известно об убийстве. Только не сказал, что он там забыл в ресторане, где третий лишний.

– Как называется ресторан?

– «Сказка». В Малаховке еще с позапрошлого века была известная дача «Сказка», ее сломали. А ресторан решил сохранить историческое название. Это недалеко от синагоги. Вы найдете.

Расставшись с Кларой Порфирьевной Кабановой, Катя решила ехать не в Староказарменский УВД, а сначала в эту самую «Сказку». В глубине души она никак не могла определиться – правильно ли сделала, приняв предложение Кабановой. Восемьдесят процентов за то, что это неверное, спонтанное, необдуманное решение. И она с этим делом еще хлебнет. Но потом перед ней возникало лицо Кабановой – измученное, искаженное гримасой страдания и боли, лицо матери… Появлялось острое чувство жалости к ней. И сомнения таяли.

Ладно. Посмотрим, что из всего этого выйдет.

Катя мало верила в то, что она сама сможет отыскать убийцу. Она начинала это дело без веры в себя, без своего обычного репортерского азарта. Она, наверное, просто не смогла ответить «нет», когда мать, потерявшая сына, умоляла ее о помощи. За последнюю соломинку хваталась… Катя так себя и ощущала в этом деле – соломинкой. И репортажа из этой истории тоже не выйдет.

«Сразу за синагогой» – это определение оказалось довольно растяжимым, туманным и неточным. Ресторан «Сказка» располагался рядом с банкетно-банным комплексом «Малаховский очаг» почти на самой трассе – на Быковском шоссе. Катя прикинула расстояние от шоссе до полигона – десять километров.

Внутри «Сказка» поражала помпезным и нелепым убранством – лепнина и позолота, бархатные шторы, банкетные залы на сотню гостей. В одном из таких залов она поймала метрдотеля и, показав удостоверение, сообщила, что хотела бы опросить официантов, работавших вчера вечером.

– Хлопова? – уточнил метрдотель. – К нему утром уже полицейские приезжали. Допрашивали. А вы…

– Я по поручению прокурора. – Катя оглядывала пустой зал.

В дальнем конце – алый балдахин. Под ним стол как на пирах. И два самых настоящих позолоченных трона. Прямо царское место.

– Это для жениха и невесты, – пояснил метрдотель. – Чтобы было парадно. А Хлопов вчера работал в каминном зале. Там приватная атмосфера. – Он указал на дверь и повел туда Катю.

Официант Хлопов хлопотал в каминном зале один, стелил чистые крахмальные скатерти на столы.

– Прямо к открытию сегодня полиция приехала, когда мы приходим на работу и кухня открывается, а для посетителей еще закрыто, – объявил он Кате недовольно. – Я все рассказал, что видел.

– Меня интересует супружеская пара, которая встретилась здесь вчера вечером и…

– Этот тип, строитель заводов, владелец отелей, газет, пароходов, его у нас по кабельному часто раньше показывали, – произнес официант. – Он из Малаховки сам, купил дачу бывшую то ли Глиэра композитора, то ли еврейской детской коммуны – в общем, памятник истории и оставил от него только фасад, такой особняк отгрохал за забором. Если мусорный завод свой воздвиг бы, вообще, наверное, все скупил бы на корню.

– Его убили, – сказала Катя. – Поэтому я хочу расспросить вас – что произошло вчера в ресторане? Так что вы видели?

– Он приехал вечером, в половине восьмого. Занял тот столик. – Официант кивнул на стол у камина. – Сел к огню спиной. Он и раньше этот стол всегда выбирал.

– Он приехал один?

– Один.

– И что было дальше?

– Сделал мне заказ.

– Он пил вчера?

– Чай имбирный с мятой. Он же за рулем. Заказ сделал хороший. Он и до этого всегда ел много, вкусно и сытно. Заказал стейк – сразу на триста грамм, такой кусок мяса солидный, средняя прожарка и острые закуски.