В завершение обеда миссис Бериша отложила полотняную салфетку и сказала, обращаясь к Николасу:

– Сынок, вам с отцом нужно заехать к мистеру Уокеру, осталось еще кое-что уладить.

– Хорошо, – покладисто отозвался ее сын. – Только провожу Ольгу до отеля.

– Нет, поезжай сейчас, – настояла мать. – А мы с Ольгой прогуляемся. Хочу показать ей Рождественский Лондон.

Николас неуверенно взглянул на Ольгу, та же качнула головой – мол, поезжай и ни о чем не беспокойся. Было ясно, что миссис Бериша вознамерилась допросить свою «невестку», и от этого намерения не отступится.

– Ольга, у вас в России, кажется, новый год отмечают шире, чем Рождество? – обратилась она к ней.

– Да, это так, – кивнула Ольга. – И Рождество у нас отмечается 7 января, а не 25 декабря, как в Европе.

– Тогда, думаю, вам тем более будет интересно, – подытожила миссис Бериша и поднялась из-за стола.

Лондон был богато украшен к приближавшемуся Рождеству. В сгущавшихся сумерках светились золотыми огнями протянутые между домами гирлянды и фигуры ангелов. Тянули усыпанные блестящими шарами и фонариками ветки к пасмурному британскому небу новогодние елки. На раскинувшейся посреди улицы рождественской ярмарке шумела радостная толпа, девчонки в колпачках Санта-Клаусов пели что-то. А впереди, по белоснежному льду городского катка скользили фигуры в разноцветных курточках. Пахло хвоей, эгг-ногом, свежей сладкой выпечкой и праздником.

Миссис Бериша, неторопливо шагавшая рядом с Ольгой, наконец, заговорила. Обернула к ней свое до сих пор красивое, горделивое лицо и произнесла:

– Так чем же вы занимаетесь, моя дорогая, позвольте поинтересоваться?

Разноцветные блики уличных огней путались в ее уложенных в классическую прическу волосах. Ольга почувствовала, как заныла поясница. В последние дни такое случалось – ходить ей было уже тяжело, и во время прогулки начинало иногда прихватывать живот или спину.

– Думаю, вы в курсе, чем я занимаюсь, – отозвалась она. – У меня свой бизнес, грузоперевозки.

– Что же такое вы перевозите, что вам временами приходится прятаться от полиции? – вскинула точеные брови миссис Бериша.

– Вы действительно хотите это обсудить? – хмыкнула Ольга. – Не боитесь, что вас впоследствии привлекут к ответственности за укрывательство?

Миссис Бериша пропустила шпильку мимо ушей. Остановилась у одного из ярмарочных лотков, увитого припорошенными фальшивым снегом еловыми ветками, и попросила налить ей стакан горячего шоколада.

– Будете? – спросила она Ольгу.

Та покачала головой и, пока мать Николаса отвернулась, просунула руку под просторное пальто, скрывающее живот, и потерла поясницу.

– Ольга, Николас – археолог, – снова заговорила миссис Бериша, когда они двинулись дальше по охваченной предрождественским весельем улице. – Ученый. Он не может существовать в ограниченном пространстве. Ему нужно ездить в экспедиции, на раскопки, изучать найденные артефакты, летать на конгрессы для ведущих специалистов в его области. Если лишить его любимого дела, он никогда не будет счастлив.

Гречанка говорила мягко, вкрадчиво, и Ольга, несмотря на то, что уловка эта была весьма прозрачна, чувствовала, что слова матери Николаса задевают ее, бьют прямо в цель. «Никогда не будет счастлив…» И виной тому она.

– Послушайте, я ни к чему Николаса не принуждала. Он совершенно свободен, – сухо отозвалась она и судорожно сглотнула.

Поясницу снова пронзило болью. Жаловаться на здоровье холодной гордой леди не хотелось, и Ольга, сделав вид, будто заинтересовалась безделушками на одном из ярмарочных лотков, остановилась и украдкой перевела дыхание.