– Дерьмо, она заела. Не знаю, что хуже: фильм или эта песня.

– Помнишь, как ты пел, чтобы я поскорее уснула?

Словно растерявшись, он не сразу находится с ответом:

– Конечно.

– Так странно, – говорю я, водя кончиком пальца по подушке. – Ты бежишь от прошлого, а я все время хочу вернуться туда хотя бы на день.

– Нам не нужно возвращаться в прошлое, чтобы вернуть что-то хорошее, Микаэла, – уверенно говорит Джейк. – У нас есть настоящее, и оно может быть лучше. По-настоящему лучше.

Я не верю в это. Мое настоящее – руины. Мне хочется либо вернуться в прошлое, либо перескочить подальше в будущее. Этот день, месяц, год – то, что я хочу навсегда стереть из памяти.

И в этот момент Джейк делает мне подарок, возвращая меня в прошлое, – он тихо напевает «Wake me up when september ends», и я прикрываю отяжелевшие веки, позволяя границе между прошлым и настоящим раствориться.

Я просыпаюсь до будильника. Мама уже встала, с кухни доносится запах поджаренных тостов, и от аромата еды меня начинает мутить. Нащупываю телефон, чтобы посмотреть время, но на экране всплывает «Задница» и тикающий таймер, насчитывающий шесть часов и двадцать шесть минут.

Проваливаясь в сон, я включила громкую связь. За эту ночь я просыпалась несколько раз, на том конце трубки шел фильм, и каждый раз, когда я звала Джейка, – он отзывался.

– Джейк, ты здесь? – шепчу я, прислушиваясь. В ответ тишина. – Как бы это ни прозвучало, спасибо за эту ночь.

Я сбрасываю вызов и терпеливо жду, когда мама уйдет на работу. Жутко хочется пить, но я скорее умру от жажды, нежели выйду и нарвусь на ее разочарованный взгляд.

Переворачиваюсь на спину, и это движение отдается в голове тупой болью. Перед глазами проносятся смазанные картинки вчерашнего вечера и, крепко зажмурившись, я закрываю ладонями лицо.

Стыд, злость, вина – испытываю все сразу.

Мышцы внутренней стороны бедер ноют, как после растяжки, внизу живота немного тянет.

Я больше не девственница.

Я лишилась девственности с Оливером Хартли и совсем не могу назвать себя счастливой влюбленной.

О чем я думала? Как мы вообще перешли к этому? Воспоминания появляются в голове кадрами и ускользают, но каждый крошечный отрывок яркий и болезненный, словно удар хлыста по спине.

Я ведь должна была понимать, что Олли любит Констанс, он же расстался с ней вынужденно. Где-то в глубине души я наверняка надеялась, что, услышав мое признание и поцеловав меня, Оливер очнется от страшного заклятия и полюбит меня.

Какая же я жалкая. Но и Оливер не лучше. Мы оба облажались.

– Что будет завтра? Я боюсь завтра, Олли.

– Все будет хорошо. Я с тобой, Мик, и всегда буду. Я твой.

Верил ли он в свои слова хотя бы на тот момент? Господи, надеюсь, что да. А потом он назвал меня именем той, которую любит.

Мне всегда казалось, что первый сексуальный опыт должен быть с человеком, которого ты любишь. У меня произошло именно так, но все остальное пошло не по плану. Все произошло слишком быстро. Всегда ли это так больно? Была ли у меня кровь? Как, в конце концов, выглядит член? Потому что все происходило быстро и в темноте, что я даже не увидела его, зато почувствовала. И не могу назвать это приятным опытом.

Если есть клуб ненавистников секса, то я, пожалуй, вступлю.

Перед глазами всплывает окровавленный нос Оливера, хруст при ударе, жесткость и холод в глазах Джейка.

Разрушена не только наша с Олли дружба, мы вмешали в это Элфорда. Я вмешала. Не остановила, не дала внятно понять, что он не мой старший брат, который обязан идти и бить морду каждому парню, который снимет передо мной трусы. Дружба ребят под угрозой, группа под угрозой. И все из-за алкоголя и моих чувств.