— Надо же, как бывает, — поделилась впечатлениями соседка. — У страхов и правда множество лиц. Мне даже в ветре шепоток почудился!

— А мне казалось, что кто-то смотрит в затылок.

— Ну вот! Когда кажется одному — это сумасшествие, а если нас двое — не так страшно, Элизабет! — Хельга засмеялась. — Знаешь, многие ведь говорят, что странности участились. Что-то плохое происходит вокруг. Я слышала, парень с третьего курса прорицательского факультета упал в обморок, поднимаясь в общежитие. Он что-то кричал о силе, которую нельзя сдерживать, и о зле, притаившемся за углом. Брр…

— Это все глупости! — убежденно заявила я, вспоминая и разворачивая пироги, прихваченные из столовой. — Возьми. Один тебе, один мне. Аппетит проснулся. А прорицателям веры нет. У них даже пословица есть: не имей сильный дар, а имей хорошее воображение. Тем и кормятся, что выдумывают много.

— Считаешь? — Хельга откусила пирог и кивнула: — Думаю, ты права. Но все равно что-то есть вокруг нехорошее.

— Нехорошее только в наших головах! — припечатала я. — Поверь!

В тот самый момент, когда договорила последнюю фразу, солнечный день внезапно сменился сумерками. Хотя при более внимательном рассмотрении оказалось, что нас с Хельгой всего лишь накрыла огромная тень с гигантскими крыльями.

— Что это? — задумчиво спросила соседка, глядя на землю.

Я подняла голову вверх и… пирожок выпал из моих ослабевших рук.

Открыв рот, я смотрела, как тяжело, даже натужно взмахивая огромными крыльями, все дальше и дальше улетает сбежавшая с крыши основного здания и ожившая каменная горгулья!

Она медленно, но неотвратимо двигалась в сторону кладбища, а мы с Хельгой так и стояли столбами, забыв, кто мы, где мы, и что собирались делать.

— Так не бывает, — шепнула я, когда вокруг начался гомон. Отовсюду бежали люди, раздавались крики, какой-то дикий свист… — Не может быть!

— Я хочу в свою комнату. Домой. К маме, — нервно пискнула рядом Хельга, после чего ноги ее подкосились, а тело упало в мои распахнутые объятия.

— Врача! — первое, что вырвалось у меня из груди, но во всеобщей суете крик потонул в небытие.

Да и сама Хельга, кроме того что лишилась чувств, не выглядела особо умирающей. Пришлось хлопать ее по щекам до тех пор, пока она сама не откроет глаза.

Мимо промчались несколько преподавателей, и в итоге на нас все же обратили внимание, когда ко мне подскочила неизвестная женщина в золотистом плаще и значком биолого-магического факультета на вороте. На вид ей было лет сорок, шатенка, с первыми морщинами на точеном лице и острым взглядом серых глаз.

— Что с ней? — спросила женщина у меня. — На нее напали?

— Нет, — замотала головой я. — Просто обморок.

— Слава богам, — выдохнула она, попутно водя руками над Хельгой.

Хиткович слабо улыбнулась и тут же начала цепляться за рукава профессора:

— Профессор Савье, со мной все в порядке. А вот море-трава… Наш проект…

Кто о чем, а вшивый о бане. До меня наконец дошло, что незнакомка не кто иной, как декан биолого-магического факультета, та самая Савье, о которой я уже столько слышала.

Решив, что с такой “нянькой” оставить соседку можно, я обернулась в сторону кладбища. Творилось там нечто невообразимое. Из-за каменных ограждений временами показывалась буйствующая каменная горгулья. Все это разбавлялось жуткими криками и воем, будто древнее изваяние устраивало на кладбище локальный апокалипсис.

— Студентка… — окликнула меня профессор Савье. — Не знаю, как вас, но вы должны вернуться в стены академии.

— Но… — я попыталась возразить, однако женщина заткнула меня одним жестом.