– У него может целая ночь уйти, чтобы натянуть мои сапоги, – сказал Джордж. Он опять говорил шепотом. – Кстати, у тебя осталось еще сколько-нибудь Важных Зеленых?

– Немного осталось, – признал я.

Он взял меня под руку.

– Хорошо. Дядя Джордж покажет тебе, как сделать из этого немного целую уйму. – И направился в следующий вагон.

Это был спальный вагон, и в нем – ни души. Все либо спали, либо гостили в других вагонах. Проход вдоль окон был так узок, что нам пришлось идти гуськом. Когда Джордж прошел на цыпочках мимо одного из купе, дверь позади него открылась и из нее выдвинулась немыслимая кипа белья на двух маленьких ножках. Я решил помочь.

– Давай помогу, мальчик.

Я принял кипу, и передо мной оказалось лицо красивой азиаточки. Под моим взглядом оно стало быстро менять цвета, как китайский фейерверк. Вагон шатнуло, и ей, чтобы не упасть, пришлось обхватить меня за талию. Я почувствовал, что на моем лице тоже начались пиротехнические явления.

– Спасибо, большое спасибо, – с запинкой сказала девушка. Она стала обходить меня, приговаривая: – Добрый вечер, большое спасибо. – Она увидела Джорджа и радостно повернулась к нему. – А, добрый вечер, мистер Флетчер.

– И вам добрый, мисс Сью Лин, – сказал он. – Это мой новый товарищ. Мятежник Джонни Нашвилл Третий.

Меня качало вместе с кипой, но будь я неладен, если позволю ему шутить надо мной.

– Джонатан Спейн, мэм, – поправил я. – Джонатан Э. Ли Спейн. Счастлив познакомиться. Очарован.

Я пустил в ход всю галантность, какую мог призвать на помощь, – мне страшно захотелось познакомиться поближе с этим разноцветным блуждающим огоньком. Джордж игнорировал и мою галантность, и мое желание.

– Сью, золотко, где остальная прислуга? – тихо спросил он. – Попряталась?

Она ответила так же тихо, только тонким голосом:

– Вы, может быть, пойти в ту сторону, куда идете. Может быть, в том вагоне. Может быть, последняя дверь. Мне надо идти в другую сторону.

Она протянула руки к белью, поезд снова качнул ее ко мне – всего лишь легкое касание, – но огонь разгорелся во мне с новой силой. Джордж дернул меня за рукав.

– Ну ладно, мистер Очарованный. Ты, может быть, пойти со мной в ту сторону. Если не собираешься тут стоять и глазеть, как рыба на крючке.

Следующий вагон тоже был спальный, но более старый, и часть его занимали служебные помещения. На дверях были свежие надписи жирным цветным мелом: КЛАДОВАЯ, ТЕЛЕГРАФ, АВАРИЙНОЕ СНАРЯЖЕНИЕ. На последней двери значилось: ТОЛЬКО ДЛЯ Ж.-Д. ПЕРСОНАЛА. Джордж приоткрыл ее, и мы заглянули внутрь. В помещении висела пыль, и полукругом, молитвенно, на коленях стояли люди. На полу было расстелено индейское одеяло с зигзагами, и, словно в алтаре, горел фонарь тормозного кондуктора. Я увидел черные лица и жесткие форменные пиджаки официантов, проводников, поваров, судомоев. Обслуга. Они не молились, они играли. По одеялу катались кости, туда-сюда перемещались зеленые бумажки. Игроки вели себя азартно, чертыхались, ликовали, призывали на помощь Даму Фортуну – но всё шепотом. Джордж со стуком распахнул дверь и ворвался с криком:

– Шабаш! Кончай игру!

Произошло смятение. Руки похватали деньги, люди вскочили на ноги. Потом они увидели, кто это гаркнул на них.

– Нелегкая тебя возьми, Джордж Флетчер! – крикнул один из игроков. – Нашел когда дурака валять!

– Правда, Джордж, – поддержал его человек постарше, с хмурым лицом. Он один не поднялся с колен. – Шутка дурного вкуса.

– Приношу извинения, ваше преподобие Линкхорн. – Джордж снял шляпу и смиренно поклонился. – Черт меня под руку толкнул, как говорил мой папа. Подурачиться захотелось, не удержался.