– Почему же дурачок? – оскорбилась Веснояра. – Чего же ему не радоваться? Увезут меня к нему по осени… и все.

– Авось еще не увезут! – с непонятной веселой уверенностью отозвался Травень.

– Да как же! – с досадой возразила Веснояра. – Сестрицу Кринку, может, оставят, с ее-то красой несказанной, а меня первой в сани посадят!

– Ну, так пойдем прямо сейчас со мной! Тогда уж не посадят!

– Не пойду я с тобой никуда! – Веснояра вырвалась и отстранилась. – Еще чего придумал! Меня, первую невесту на Сеже, хочешь «волчицей» сделать, опозорить на весь свет!

Старшие из «волков», обладатели волчьей шкуры, иногда умыкали в окрестных поселениях девушек и уводили к себе в лес. По возвращении домой они этих девушек брали в жены, но приданого «волчицам» не полагалось, и замужество такое считалось далеко не почетным. Ибо право на «волчицу» имел не только тот, кто ее привел, и скольким «лесным братьям» она будет женой, зависело только от крепости кулаков.

– Зато тогда уж Леденичам тебя не видать! – Травень рассмеялся.

– Нет. – Веснояра попятилась.

Она понимала, что пришло время решаться: либо принимать судьбу как есть, либо бросать ей вызов. Будь ее воля, она не искала бы другого жениха, кроме Травеня, но не смела пойти против рода и обычая.

– Поди прочь, если такое задумал. Это не под березками гулять, и я ради твоих глаз шальных своей честью не поступлюсь!

– А если Леденичи не станут к вам свататься, ты ведь пойдешь за меня? – Травень снова придвинулся к ней.

– С чего ты взял, что они не станут? – удивилась Веснояра. С тем же успехом Травень мог предположить, что осень вообще не придет. – Собираются, сам ведь слышал.

– Может, я не только это слышал…

– Загадками говоришь! Может, от Угляны к тебе какой дух заскочил?

– Может, и заскочил! – Травень снова засмеялся.

Был он полон странного чувства, смеси радости, тревоги и возбуждения, и Веснояра не понимала, что с ним. Да и как понять: ведь «зимние волки» принадлежат лесу, они в эту пору и не люди вовсе.

– Уйди. – Вспомнив об этом, она снова попятилась. – Нечего тут… Мне и говорить с тобой сейчас не следует…

– Да ну ладно! – Травень опять придвинулся и попытался ее обнять, потянулся к лицу. – С осени не видались, неужели вовсе и не скучала по мне?

Уж он-то точно скучал: и по Веснояре, и вообще по девушкам. Прижав ее к поленнице, Травень пытался ее поцеловать, царапая ей щеки отросшей в лесу бородой, а Веснояра отбивалась не шутя: его одичавший вид, лесной запах пугали ее, будто к ней лезет с поцелуями оборотень. Но он не давал ей даже вскрикнуть, и ей стало по-настоящему страшно. Ее держала в объятиях дикая лесная стихия, перед которой она была беспомощна.

– Веснавка, где ты? – вдруг послышался от избы голос Младины.

– Веснояра? – закричал и братец Ярко, молодой мужик, прошлой осенью женившийся и потому избавленный от необходимости уходить в лес. – Волки тебя, что ли, унесли?

– В нужном чулане глянь! – донесся голос бабки Вербницы.

Ну, все семейство на поиски вышло! Заслышав голоса, Травень поднял голову, и Веснояра мигом вывернулась из его объятий.

И он исчез: метнулся во тьму под тыном, где сложенные дрова давали возможность легко перебраться наружу. А девушка, вся дрожа и поправляя платок, шагнула навстречу родичам.

– Ты куда пропала? – Здесь оказался даже и отец, чье обычно веселое лицо сейчас выглядело хмурым. – Где была?

– В чулане… живот… прихватило, – буркнула Веснояра, не поднимая глаз. – А вы всей гурьбой в поход собрались!

– Младинка говорит, на сердце тревога, будто с тобой неладно что-то, вот мы и всполошились…