Орион пытался встать, но ему мешала Хлоя, которая, по-прежнему лежа на нем, с открытым ртом наблюдала за утонченным расчленением твари. Честно говоря, я опускаю некоторые подробности. Когда я колдую, заклинания обычно имеют многочисленные побочные эффекты, намекающие зрителям, что им следует в ужасе бежать или, упав на колени, просить пощады. Весь процесс расчленения занял примерно полминуты; в процессе тварь энергично, хоть и тщетно трепыхалась, издавая пронзительный вой и испуская фосфоресцирующие вспышки. Когда все закончилось, останки злыдня оказались аккуратно разложены в рядок. Ну просто мечта алхимика. Останки последней жертвы также аккуратно разделились на добела очищенные кости, плоть и ошметки кожи. Кучку костей венчал череп, из глазниц которого выходили тонкие струйки дыма. В качестве завершающего штриха губчатый «коврик», в который превратился язык, сам собой завернулся в обрывок полога, и полоска ткани завязалась на нем бантиком.

Я стояла на стуле, куда залезла, чтобы не запачкаться, и вокруг меня клубился фосфоресцирующий дым. Кристалл светился маной – снова мне пришлось тронуть запас! – но тени я не отбрасывала. Возможно, светилась я сама.

– О боже, – слабо сказала Хлоя, и в ее голосе я услышала вопрос.

Она по-прежнему не двигалась с места.

– Может, слезешь с меня? – сдавленно проговорил Орион.

– Я в любом случае согласилась бы, – чуть ли не со слезами сказала Хлоя, вручая мне разделитель маны – очевидно, она сомневалась, что я ей поверю. – Честное слово, Эль.

– Знаю, – мрачно ответила я и взяла разделитель, но выражение лица у Хлои оставалось все таким же жалким; видимо, мой голос звучал не слишком ободряюще. Поэтому я добавила:

– Если бы ты отказала мне, он бы не напал.

Я произнесла это с особым выражением, потому что Хлоя могла бы уже и сама догадаться.

На нас напал достаточно умный злыдень, способный тихонько таиться среди подушек, которые она, вероятно, унаследовала от предыдущего ньюйоркца… таиться, может быть, год за годом, экономя энергию и пожирая всех, кому не посчастливилось оказаться в комнате Хлои в одиночку. Члены анклавов регулярно так делают – приглашают приятелей вместе позаниматься после ужина, прекрасно сознавая, что кому-то придется зайти первым и проверить, чисто ли в комнате. Тварь бросилась на нас не потому, что внезапно утратила самообладание. Она сделала это, потому что Хлоя собиралась заручиться моей поддержкой.

Хлоя нахмурилась. Но она была неглупа, и ее только что ткнули носом в проблему. Справившись с базовой обработкой информации, она прикинула все возможные последствия – так быстро, что соответствующие эмоции вереницей промелькнули на ее лице. Она убедилась, что я не выдумывала. Школа действительно объявила мне войну, и злыдни тоже; я действительно была сильна – глаза Хлои перебежали на аккуратный рядок чудовищных ингредиентов. Тот, кто общается со мной, рискует оказаться на линии огня…

Когда она, по моим подсчетам, добралась до этого пункта, я сказала:

– У меня есть запас кристаллов. Я наполню их и верну разделитель.

Хлоя некоторое время молчала, неотрывно глядя на лежавшие на полу останки. Затем она медленно произнесла:

– Ты пользуешься чистой маной. Это… потому что… – она не договорила, но все и так было понятно.

Я уже сказала, что Хлоя не дура. Она взглянула на меня, слегка вздернула подбородок и звонко произнесла – с таким видом, как будто объявляла это всему миру:

– Оставь себе. Тебе, возможно, еще пригодится.

Я – воплощенная неблагодарность – пыталась подавить сильнейшее желание огрызнуться. И тут Хлоя осторожно добавила: