– А что-то делалось, чтобы ситуацию исправить? – Рошан сделал пометку, уточнить этот вопрос. – Или администрация госпиталя решила оставить все как есть?

– Нет, – протянул Рафиль, покачивая головой. – В чем доктора Наджата нельзя обвинить, так это в пренебрежении безопасности. Кажется, он не писал только верховному главнокомандованию, и то потому, что с этими людьми так просто не связаться. И везде выплывает, что планета надежно прикрыта силами обороны. Которые по приказу просто снялись и переместились на другое место. Или вовсе воюют.

– Понятно. Один старательный дурак поставил под удар большой объект. Попробую сделать с этим что-то. Не обещаю, что уже завтра здесь будут выгружать орудия, монтировать вышки слежения, ставить оборудование и чинить бетонку для катеров, но в обозримом будущем оборону восстановят.

– Знаете, лучше рекомендуйте переместить отсюда госпиталь, – покачал головой его собеседник. – Силы Грайсара с каждым днем все ближе к нам. Если эскадра адмирала Девона не атакует ближайшие декады, планета окажется в тылу, а мы все в плену. И неизвестно, насколько мы окажемся нужны захватчикам.

– Рафиль, а откуда у вас эта информация? – нахмурился капитан, – ее тоже не по всем каналам передают.

– А у меня, сынок, старые связи, – снова зашелся своим ухающим смехом хозяин пустынного космопорта. – Я же не всю жизнь здесь провел. Во время эвакуации в один из налетов предыдущих командир погиб, ну меня и попросили временно тут присмотреть. Вроде как у меня все навыки и знания есть. А когда пришло время улетать, меня и забрать не смогли, потому что замена не прибыла – на подходе их разбили. Вот и застрял я тут. С одной стороны, никому не нужен. С другой, космопорт числится действующим, вот и не уйти никуда. Уже и главврач звал в госпиталь перебраться. Но должен же кто-то следить, что на орбите происходит. Меня, если что, не так жалко, как молодых. Я свое уже пожить успел. Опять же, а кого тут оставишь, это ж человека учить надо не одну декаду. Так и живем. Я за приборами смотрю, если движение какое начинается, сообщаю. Госпитальные под землю уходят, шлюзы закрывают. Потом, если наши, то отбой тревоги. Они на связь выходят, я указание даю, где челноки сажать.

Следователь только согласно кивал, слушая этот рассказ. Вроде ничего необычного. Война и не такое знает. Но было очень обидно за брошеных на планете людей, за молодых девчонок, которые вынуждены жить в полуголодном состоянии потому, что не каждый конвой успевает пробиться, а раненых тоже чем-то надо кормить. Жалко бойцов, которые пленниками оказываются в этом госпитале. Но больше всего жалко было этого старика, который о себе думал в последнюю очередь.

– А кем вы до войны были, что так хорошо во всем разбираетесь, – задал он логичный вопрос.

– Я, – на этот раз смех был не ухающий, а задорный, молодой. – Я военным связистом был. И на космодромах послужить успел, и на крейсерах, в том числе тяжелых. Потом вышел в отставку, домой вернулся. А как тут все началось, вызвался на добровольных началах помогать. Верно говорят, инициатива наказуема.

– Да вы просто полны секретов, – не удержался от смеха Рошан. – Теперь понятно, почему вы так много знаете. Не удивлюсь, если и у вас на многих найдется по файлу-другому. Вот не поверю, что вы просто сидели здесь, за орбитой следили да медсестер чаем со сладостями угощали.

– Есть-то есть, – не стал спорить старик, вытаскивая откуда-то накопитель. – Может, что и пригодится тебе. На досуге посмотришь. Я не все записи смотрел, но несколько интересных в отдельный сегмент сохранил. Жаль, потом во время одного из налетов эту камеру уничтожили. Может, больше чего интересного заснять удалось бы.