Впереди подмигивала красным реклама un cafe. Он зашел в немного обшарпанный зал, удостоился мимолетного взгляда бармена, в один миг определившего: не его клиент. Огляделся. Негромко играла ритмичная музыка. Вечернее время, заведение переполнено небогатыми розничными торговцами, кустарями и прочей публикой такого же пошиба. Столбом стоит табачный дым. Ага, вот и дверь в туалет.
Неумолчно шумел лопастями вентилятор под потолком, разгоняя по помещению воздух, пропахший аммиаком, хлоркой и сладким запахом новогероина. Утверждали, что от этого новейшего наркотика человек садится на крючок с одного укола. В глубине туалета, у писсуара, стоял чернокожий с седой шевелюрой. В зеркале над умывальником отражалась убогая обстановка: кафель в грязных разводах, расписанные доморощенными художниками ругательствами и неприличными картинками кабинки. На заплеванном полу, в подозрительного цвета лужах плавали окурки, остатки самокруток и пестрые обертки. Квартал очень небогатый и рассчитывать в нем на чистоту и комфорт глупо. Как и следовало ожидать, и здесь объекта нет. Разочарованно вздохнув, топтун поплелся к писсуару. Он успел расстегнуть штаны и вытащить дружка, когда к затылку прикоснулось нечто холодное и болезненно напоминающее дуло пистолета. Колобок конвульсивно вздрогнул, словно к нему прикоснулась ядовитая гадюка, и замер.
– Привет, амиго! – негромко произнес тихий голос с необычным акцентом. – Не оборачивайся.
Чернокожий сбоку побледнел; не застегивая штаны, попятился назад, бесшумно закрылась дверь кабинки. Ужас накрыл колобка с головой, по спине потекла холодная, липкая струйка пота. Ну не боевик он, чтобы с голыми руками бросаться на пистолет. Человек позади молчал, и от этого становилось еще страшнее.
– Что вы хотите от меня? – наконец не выдержал колобок.
– Из какой ты конторы?
– Я не понимаю, о чем вы говорите! – попытался отпереться колобок. Руки его потянулись к ширинке, но застыли, когда человек позади приказал поднять руки над головой. В более нелепое и страшное положение он, уважаемый соседями и начальством сотрудник Хермосского агентства разведки (сокращенно AHIN), ведущей спецслужбы, координирующей разведывательную и контрразведывательную деятельность на планете, еще не попадал.
– Амиго, ты женат?
– Да, – от тихого голоса за спиной стало так страшно, что человек испугался, как бы не облегчиться не только спереди, но и сзади. – Жена и дочка, – он мгновение помолчал и неожиданно добавил умоляющим голосом: – Семь лет. Пожалуйста, не стреляйте, я их единственный кормилец.
– Ты же не хочешь оставить дочь сиротой и закончить жизнь в заплеванном туалете?
– Нет, – слегка дрожащим голосом подтвердил колобок.
– Тогда повторяю свой вопрос: откуда ты?
В агентстве не терпели предателей, но закончить жизнь среди грязи и луж мочи было страшнее. После небольшой паузы колобок запел:
– Я из Хермосского агентства разведки.
– Молодец, – в тихом голосе прозвучали нотки одобрения, – теперь последний вопрос: как вы вышли на меня?
– У нас есть агент в окружении патриарха церкви Нового пришествия; кто это, я не знаю… Честно… Вы меня не убьете? – в последних словах прозвучала мольба.
– Нет, – коротко размахнувшись, Дэн ударил рукояткой пистолета в основание черепа, слегка ниже разъема для подсоединения к Сети. Голова топтуна взорвалась миллиардами звезд, и он плашмя рухнул на грязный кафель туалета. Пару секунд Дэн смотрел на неподвижное тело, потом наклонился и приставил два пальца к шее. Пульс есть. Глаза закатились: без сознания. Лишних смертей он не любил, но при необходимости применял насилие не задумываясь. Огляделся. Чернокожий заперся в кабинке и сидел тихо, изо всех сил надеясь, что о нем забудут.